Вечер был поздний и дождливый. Паршивый, под стать настроению. Я
полной грудью вздохнул прохладный воздух и пошёл домой. Сегодня
случился последний день моей работы в ДЮСШ, где я детишек футболу
тренировал. Теперь вот на пенсию попросили, поэтому и задержался
допоздна - бумажки подписывал, бюрократию разводил, дела сдавал.
Больше тридцати лет тренерского пути осталось за спиной и вот -
конец бесславный настал.
- Пора тебе на пенсию деда Ваня, - как сказала молоденькая
бухгалтерша с грудью, как два бидона.
Чувства у меня были самые смешанные. Казалось бы, пузырь купил,
сала шматок в авоське лежит, тонкими ломтиками нарезать и за
карьеру не стыдно. А на душе все равно паршиво так, галиматья... и
отмечать сегодня придётся одному, отчего вдвойне грустно. Любка,
жена моя, умерла во время трыклятой пандемии. Инфаркт забрал. На
вызов скорая ехала дольше двух часов, а когда приехала, то
молоденькая фельдшер в маске только руками развела - не дышит твоя
бабка, старый. Смятая пятисотрублевая купюра так и осталась сжата в
кулаке, всегда деньги врачам совал. Но в тот день спасти Любаню не
успели, хотя я верил до последнего.
- Мечтали ведь умереть в один день, - грустно вспомнил я,
проходя по пустой аллее и рассматривая капли дождя, моросящие в
лучах фонарей уличного освещения.
Мы с Любкой здесь на первое свидание ходили, молодые, верящие,
что светлое социалистическое будущее наступает. Вон там, где теперь
гаражи стоят, любимая стекляшка располагалась, а какой там подавали
сливочный пломбир - пальчики оближешь.
Но хочешь жни, а хочешь куй, все равно получишь... и теперь
ощущение у меня такое, как будто вся жизнь зря прожита и я под
завесу «буй» получил. А ведь всегда не хватало малости, вот почти
дотянулся и ускользает счастье. И работал много, и рук не покладал,
но все не складывалось как-то. Сначала с футболом завязал в
двадцать с хвостиком, разрыв крестов получил, как раз на матче
когда за мной из первой лиги свататься приехали. Это сейчас тебя от
крестов на ноги поставят, а в 70-х сразу с футболом заканчивать
пришлось. Потом на тренерской карьере точку поставил, когда
понадобилось лицензию получать. Всегда по жизни правду матку рубил,
чем со многими отношения испортил. Не нравилось людям правду о себе
слышать. Так и с тогдашним президентом футбольного союза отношения
испортил на корню и безвозвратно. Кто ж знал, что Слава Пшеничкин,
которому я в раздевалке на мачте в Ленинграде пистонов вставил,
ввысь пойдёт и обиду через года пронесёт. По итогу меня в ВШТ не
взяли, комиссия развела руками - вы Иван Сергеевич человек
заслуженный, матерый, но у нас 1000 заявок, а отбираем только
60.