Операция проходила без наркоза, а чтобы легче ее пережить, врач
выдал мне таблетку анальгина.
- Присядь.
Присел.
- Пошевели стопой.
Пошевелил. Вроде все как надо работает.
- Ложись на операционный стол, - велел Карен Рубенович, надевая
одноразовые перчатки. – Снимать будем без наркоза. Вытерпишь?
- Не пискну.
Я лёг, а на стол рядом легли два гаечных ключа и кусачки.
Операция оказалась не столь сложной, как могло показаться, хотя
слова про наркоз насторожили. Врач ослабил гайки, фиксирующие
стержни и соединяющие кольца аппарата. Взял кусачки и перекусил
спицы по кругу, сняв аппарат, как раскрытую книгу с ноги. Следом
Карен Рубенович извлёк спицы, используя специально смоченные в
спирте салфетки. Осталось самое главное - выкрутить из кости
стержни. Я стиснул зубы - больно, жесть как больно, но сам обещал
не пищать, поэтому рот на замок и терпим.
Когда все было кончено, доктор перебинтовал ногу, положив первым
слоем проспиртованные салфетки.
- К вечеру может закровить, менять до утра необязательно.
- Вы кудесник, Карен Рубенович!
Я встал со стола, сделал первые осторожные шаги и почувствовал
облегчение. По привычке сунул врачу денег из последних, но тот не
взял.
- Не болейте.
Из больницы я выходил заметно прихрамывая, но чувствуя, что нога
срослась как следует. По полю после такой травмы не побегаешь, но
если для души мяч погонять, то пожалуйста. В ЦИПО действительно
работали кудесники и никакая Германия с такими докторами не
нужна.
Ну а дальше потребовалось закрыть «бытовые» дела, чем я и
занялся. Вернулся домой в начале первого с твёрдым решением -
переехать из Москвы в пионерский лагерь «Колосок», чтобы не тратить
деньги и время на электричку. Переть за собой чемоданы, которые
достались грузом от прежнего владельца этого тела, я не собирался.
Потому сел на кровать, внимательно излучил содержимое чемоданов и
отсортировал по принципу «любо» - «не любо». По итогу сократил
«сбережения» до одного чемодана, не шибко утрамбованного. Туда
сложил все необходимое для начала новой жизни – мыльно-рыльные
принадлежности, по паре трусов, носков, спортивный костюм со
спартаковской эмблемой. Рубашки с галстуком и пиджак с брюками тоже
прихватил. Остальные шмотки решил частично отдать дворовым пацанам,
а частично выкинуть за ненадобностью. Пацаны будут прыгать до
потолка, когда получат ту же майку с моим именем, а мне эта майка
уже незачем. И фильдеперсовые вещички мне тоже не нужны, это
прежний обладатель этого тела собирал шмотки по всем советским
республикам и зарубежью, куда на выезд с клубом катал, а
«физкультурному инструктору» от них никакого толку.