Увы, память ее совсем не пострадала, и она быстро все вспомнила.
А еще оказалось, что довольно много всего она помнила. Дальше мне
пришлось уворачиваться от ледяных сосулек, которыми она меня
швыряла, и слушать «лестные» слова в свою сторону. Однако, должен
заметить, она хорошо понимала, что мое здесь нахождение и ее
выздоровление связаны между собой, а потому это все говорилось без
злобы, скорее, для профилактики.
— Пс-с-с-с-с... — шепнул мне на ухо Шнырька. — У нас
ж-ж-жавелись кроты...
Он показал мне трансляцию, где Лагерта и Ульрих стояли возле
ледяной стены с прижатыми к ней ушами.
— Теперь нам можно зайти? — не терпелось Ульриху увидеть
дочь.
— Нет! — жестко ответила ему жена. — Не порти момент... Вдруг
сейчас у них там зарождается любовь.
Я аж споткнулся от такого, и Хельга попала в меня сосулькой.
— Ой! Ты какого не увернулся?! — возмутилась она.
— Зачем? Все равно они мне не могут навредить, — усмехнулся я, и
показал ей место, куда она попала, а там даже доспех не был
пробит.
Дальше пришлось уворачиваться уже от сосулек побольше. Она,
реально, целилась мне в голову, и не только...
Когда Хельга наконец-то вымоталась, я быстро скрутил ее,
несмотря на писк. Затем уложил ее в постель и осмотрел.
— Не смотри... — покраснела она, когда я осматривал ее
голову.
— Не переживай! Я уже все видел, — напомнил про ее голые
атаки.
— П-ф-ф-ф..! — фыркнула она, прикрыла лицо одеялом, а затем
решила поблагодарить. — Спасибо! Мне снился сон, и в нем был ты. Ты
меня успокаивал.
А вот это уже плохо. Прежде, чем наложить на нее печать, мне
пришлось ее успокоить, и на это ушло немало времени. Я тогда обнял
ее, да простит меня Анна, и нашептывал разные слова. Сомнительного,
гхм... содержания.
— Видишь, какой я молодец? Уже начинаю сниться! — широко
улыбнулся я во все свои тридцать два зуба.
В коридоре что-то хрустнуло, а затем раздался глухой звук
удара.
— Ладно, ты уже относительно здорова, — сказал я Хельге, а затем
повернулся к проему. — Заходите уже, шпионы!
Лед разлетелся на мелкие кусочки, и два снежных вихря мигом
оказались у кровати. Родители стали засыпать ее вопросами, по типу,
болит ли что-то, и как она себя чувствует.
Сейчас они, вообще, не были похожи на тех вечно холодных и
расчетливых правителей, но я могу их понять. Они обратились к
простому барону и вторглись сразу в две страны, чтобы забрать меня.
А это значит, что их положение было критическим, в котором они уже,
практически, попрощались с дочерью.