— Но ведь я каждый год приезжал к ней на День Учителя. И всегда она отлично выглядела. Правда, на вопрос о тебе отвечала иногда уклончиво. Но я никогда не лез к ней с расспросами, зная, что… — Богдан замялся, подбирая нужные слова, — что у тебя всегда всё сложно.
— Понятно. Моя бабуля не любит жаловаться.
Досада и злость на самого себя заставили его замолчать. Баунти тоже притихла как мышка. Но когда он наконец-то посмотрел на девушку, то поймал на себе её внимательный изучающий взгляд, причём чисто женский, оценивающий.
От неожиданности Богдан среагировал на такое повышенное к себе внимание не лучшим образом: улыбнулся ей во весь рот. Он сам не понял, как это у него получилось. Нашёл время для улыбок!
Как ни странно, но Бон тотчас смущённо опустила глазки, и это на неё было совсем не похоже.
— Всё рассмотрела? — ехидно поинтересовался он у девушки.
— Было бы на что смотреть!
Богдан усмехнулся:
— Вообще-то я нравлюсь женщинам… Хоть раз в жизни меня похвали.
Баунти демонстративно подкатила глаза.
— Я тебя умоляю, за что тебя хвалить? За то, что ты ни разу не навестил больную женщину, которая вложила в тебя столько сил?!
Её справедливые и поэтому крайне обидные для него слова отозвались в сердце тупой болью. И Богдан вдруг с предельной ясностью понял, какая же он сволочь.
— Да, я неблагодарная скотина, и полный дурак, что повёлся на её отговорки. Но и ты тоже…
— Наконец-то я услышала от тебя что-то умное! Скотина и дурак, — хмыкнула Баунти. — Точнее и не скажешь.
Богдан аж заскрипел зубами от злости и бессилия. Так и захотелось отходить её ремнём по мягкому месту, чтобы знала, как разговаривать со старшими!
Усилием воли он взял себя в руки. Пристально посмотрел в глаза этой нахалки и спокойно заметил:
— А теперь встала и прошла в ванную. И чтобы вернулась назад умытая и причёсанная. А то похожа на какое-то огородное пугало.
— Слушаюсь, товарищ генерал!
Баунти вскочила с дивана и демонстративно вытянулась перед ним в струнку. После чего лихо отдала ему честь левой рукой, в то время как правой она прижимала к своей обнажённой груди диванную подушку. Но так как эта подушечка оказалась небольшой, а девичья грудь, наоборот, довольно объёмной, то она там явно не уместилась.
Так что Богдан ошарашенно уставился на тёмный сосок, который дерзко и как-то призывно выставился из своего укрытия. Да его словно током шарахнуло, как будто он голых баб отродясь не видел! Но Богдан тут же успокоил себя тем, что такую реакцию у него вызвал элемент неожиданности…