– Но вначале
скажите. Вы похитили меня?
– Нет. Когда
все поймешь и разберешься, сможешь уйти, как только захочешь.
– В-все
поймешь… Про нас?
– Нет. Про
себя и то, чем ты являешься.
– Я?
– Да. Ты
разве не заметила, что менялась, что летала? Что я ловил тебя уже в небе?
– Дда…
– Вот именно
об этом и речь…
– То есть вы
объясните мне, что происходит и что случилось… а потом отпустите? Так?
Он
немного помолчал, помедлил…
Движения
стали какими-то рваными, резкими. Будто он не дверцу холодильника захлопывал, а
кому-то со всей дури бил по морде. Не миску для яиц доставал из сушилки, а
вырывал у негодяя из рук собственное имущество. Словно не яйца разбивал, а
головы врагов раскалывал в смертельном бою… Не масло отрезал, а шинковал
заклятого противника. Не яйца взбивал в миске, а сражался.
Верзила рывком
приблизился к плите. Включил огонь, со звоном поставил на комфорку сковороду,
бросил туда кусок масла и выплеснул пышную яичную пену.
Мда… Ему бы
безе взбивать! До потолка лакомство поднялось бы.
– Вы не
ответили! – напомнила я.
Незнакомец
полоснул по мне странным взглядом – словно я сделала ему очень неприятно или
даже больно… хотя подобное невозможно – мы едва знакомы и даже не близкие друг
другу люди…
Медведь промолчал,
сверля меня тяжелым, пронзительным взглядом.
Когда
яичница зашипела на сковородке, мотнул головой и выдохнул:
– Я не
собираюсь силой тебя удерживать. Если именно это крылось за твоим вопросом. Я
ответил?
– Наверное…
– Ну вот и
хорошо.
Он прикусил
губу и принялся остервенело шинковать зелень, а затем посыпать наше блюдо
вместе со специями…
Следом натер
сыр и покрыл им яичницу. Запах стоял такой, что у меня заурчало в животе.
Незнакомец оглянулся и усмехнулся.
Дожарил,
разрезал на куски и разложил по огромным белым тарелкам.
Налил нам крепкого
чаю и жестом пригласил к столу.
– Иди, ешь.
Тебе надо бы подкрепиться.
– Почему
надо бы? – уточнила я, перебираясь с дивана на кресло возле огромного
обеденного стола.
– Потому что
ты провалялась неделю! – припечатал меня незнакомец.
Я сглотнула,
взяла вилку и решила поесть, а затем все-таки выяснить – что происходит.
По крайней
мере, теперь я знала сколько прошло времени.
Уже что-то…
Хотя
новость, прямо скажем, не то чтобы не обнадеживала – скорее уж ошарашивала
окончательно.