– Отлично! – радостно воскликнул Квинт Цицерон. – Перебирайтесь. Не сомневайся, работы тут хватит на всех!
Пять дней спустя нервии зашевелились. Не получивший ответа из Самаробривы Квинт Цицерон послал второе письмо. Однако и этого курьера перехватили, но не убили, а стали пытать. И узнали, что римляне спешно укрепляют свой лагерь.
Вооруженные нервии незамедлительно выступили в поход. Они двигались быстрой трусцой и всем скопом, ибо не признавали ни строя, ни марша. Каждого воина сопровождал оруженосец, который нес его щит, и личный слуга с вьючным пони, поклажу которого составляли дюжина копий, кольчуга, если таковая имелась, бочонок с пивом, запас еды, грязно-оранжевая с прозеленью накидка и одеяло из волчьих шкур. Самые легконогие первыми достигли цели, остальные по мере сил поспешали, а последнему повезло меньше всех. Его принесли в жертву Езусу, галльскому богу войны, и вздернули на суку в священной дубовой роще.
Целый день нервии стекались к лагерю, в котором стучали молотки и звенели пилы. Стена обзавелась новым бревенчатым бруствером, но дополнительные башни еще не были завершены, и многие тысячи кольев выдерживались на медленном огне для придания им большей прочности. Всюду, где было свободное место, пылали костры.
– Хорошо, у нас есть еще ночь для работы, – сказал довольно Квинт Цицерон. – Дикари будут до утра отдыхать.
Но нервии не отдыхали и часа. Солнце уже закатилось, когда тысячи их атаковали лагерь, забрасывая ров вязанками хвороста и используя причудливо оперенные копья как опору, чтобы взобраться на бревенчатые стены. Но девятый легион их уже ждал. Одни солдаты сталкивали дикарей с бруствера осадными копьями, другие, стоя в еще недостроенных башнях, использовали их дополнительную высоту, чтобы точнее метнуть свои pila в противника. И все это время баллисты швыряли двухсотфунтовые камни в самую гущу противника.
К середине ночи штурм прекратился, но нервии, удалившись на безопасное расстояние, все еще продолжали дико вопить и плясать, размахивая горящими факелами. Их зубы блестели, глаза сверкали, а разрисованные голые торсы производили жуткое впечатление.
– Страшно, ребята? – кричал Квинт Цицерон во время обхода лагеря, проверяя костры, артиллеристов, снявших свои кольчуги, вьючных животных, беспокойно всхрапывающих и бьющих копытами в стойлах при таком шуме. – Действительно, страшновато. Но зато нервии дают нам свет, чтобы мы могли достроить башни! Давайте, парни, работайте энергичней! Тут вам не гарем Сампсикерама!