– Нет, надо отнести ее в мою комнату, – возразила я. – Начнут собираться гости, возникнут вопросы...
Тётя Наташа удивленно взглянула на меня. Очевидно, не ожидала от своей дочери таких далеко идущих выводов. Надо следить за тем, что говорю. Хотя, какая разница? Если я сейчас скажу, что я не Ксюша, а Оксана, она всё равно не поверит. Скорее решит, что я – то есть ее дочь – сошла с ума. А мне это надо? И я наивно добавила:
– А что, на моей свадьбе гостей не будет? Тогда можно и в гостиную.
Хотя я почему-то думала, что лучше моему телу находиться в Ксюшиной комнате.
– Нет, Ксюша, ты права, – сказала тётя Наташа. – Скоро придет парикмахерша делать тебе прическу, и ей совершенно необязательно видеть тут Оксану, да еще и без сознания. Слушай, может, она обкуренная? Или колёс наглоталась?
Я возмущенно взглянула на тётю Наташу:
– Никакая она не обкуренная!
– А чего же она тогда с лестницы-то свалилась?
– И я тоже свалилась, – заметила я. – Я тоже обкуренная?
– Ладно, не будем спорить, – сразу отступила тётя Наташа. – Давай, бери ее за ноги.
Она подхватила мое тело подмышки, я взялась за ноги, и мы потащили его на второй этаж. Ксюшина комната была ближе всех к лестнице, и дверь была открыта. Мы занесли тело в комнату и положили на кровать.
– Ну и тяжелая же она, даром, что такая худая, – проворчала тётя Наташа.
Никакая я не худая! Хотя по сравнению с Ксюшей, наверное, да. С тех пор, как мы рассорились, Ксюша немного пополнела. Год назад, да и сейчас у меня сорок четвертый размер, а она год назад носила сорок шестой. А сейчас у нее сорок восьмой минимум, если даже не пятидесятый. Может, поэтому резинка трусов так жмет? Она что, чтобы казаться тоньше, носит белье, которое ей мало?
– Мне нужно переодеться, – сказала я.
– Конечно, – кивнула тётя Наташа, даже не собираясь уходить из комнаты, а я не могла переодеваться при ней, поэтому медлила.
Я открыла гардероб, как будто выбирая, что надеть.
– Ты завтракала? – спросила тётя Наташа.
Я-то завтракала, а вот мое нынешнее тело – не знаю. Голода я не чувствовала, но мне нужно было, чтобы Ксюшина мама ушла, и я сказала:
– Я не помню. Но не отказалась бы чего-нибудь выпить. Нальешь мне... – я хотела сказать «кофе», но вспомнила, что Ксюша кофе не любит, предпочитает какао, я же его терпеть не могу. А придется. – ...Какао?