Вот моей бабке — Рилее — стукнуло в этом году шестьдесят три. Сморщенная, как сухое яблоко, с руками, похожими на куриные лапы, бабка Рила жила от остальной семьи отдельно, в старой баньке за огородом. Печь там была справная, полати хорошие, стены из толстых брёвен, крыльцо крепкое — отчего бы не жить? Я бы тоже так не отказалась.
Бабка Рила была моей единственной кровной роднёй. Но эта история была так запутана, что в двух словах и не расскажешь…
Началось всё аж сорок с лишним лет тому назад, когда молодая ещё девица Рилея поехала с деревенским обозом в Берден на осеннюю ярманку. А на обратном пути забрела на привале в лес — грибы, вишь ли, приглянулись! — заблудилась и отбилась от обоза. Вышла на какую-то незнакомую дорогу, по солнцу сообразила, куда идти… и дошла бы. Да опять решила ум явить, угол срезать — и в результате чуть не сгинула в болоте.
— Провалилась по шею, только руками за ветку держусь… Ну, думала, уж мне конец. А тут он с неба и упал! Подхватил меня со спины и из трясины выдернул! Так рванул, что я оба башмака потеряла. А он засмеялся и к реке отнёс. Я как в воду глянула, так завизжала с перепугу — кикимора-кикиморой! — лицо зелёное, волосы слиплись, одёжа вся в грязи болотной чёрной. Он и говорит: «Ты обмойся, я на берегу подожду!» А мне и страшно, и стыдно, и боюсь — вдруг улетит: а кто ж знает, где та река? Зашла в воду по шею, лицо умыла, волосы прополоскала, одёжу сняла, а куда её в воде денешь? Отстирала как смогла и стою, что делать дальше, не знаю. Оглянулась — а он с берега на меня смотрит…
В этом месте истории бабка всегда делала паузу. Замолчит, только губами шамкает, улыбается. Что именно вспоминала — мне она никогда не рассказывала. Зато что было дальше — я знала.
Тот дракон, точнее, полудракон, что спас бабушку, отнёс её прямо в деревню. И на том не кончилось. Пошёл к старосте, поговорил, а наутро, как по волшебству — а, может, и впрямь по волшебству, на краю деревни возник наш дом. Такой же, как все остальные. Только построен за одну ночь. Как — непонятно. Мужики до сих пор под шапками затылки чесали, прикидывали, откуда тот залётный дракон брёвна взял, да как их ночью так клал, что никто не слышал.
Но, как-никак, а через год на свет появился мой отец. Такой же черноголовый, как был мой дед. И как я сама. Дед, правда, в деревне не сидел — всё время куда-то улетал. Но всегда возвращался. И, хотя детей у них с Рилеей больше не рождалось, бабку в деревне уважали, а её, как у нас говорят, «хозяина» — побаивались. И не зря. Именно дед, которого неведомо как сумела позвать на помощь бабка, за день нашёл и перебил всех тех горных волков, сбросив с неба две дюжины трупов с переломанными спинами на деревенскую площадь. Одна из шкур — огромная, иссиня-чёрная, с проседью вдоль хребта, висела на стене в нашей избе до сих пор.