Чем дальше говорил Джефри, тем больше у меня отвисала челюсть. Значит, лорд очень богат и весьма известен. Но это даже хорошо, значит, зарплата в пятьдесят фуций будет выдаваться каждый месяц без промедлений.
Мы выехали из города и поехали по небольшой аллее. Чем ближе мы подъезжали, тем я больше начинала нервничать. Вскоре на горизонте показалось поместье, но поместьем это строение было тяжело назвать. Огромный замок, стоящий на возвышенности, серые каменные стены, массивные кованые решетки на узких окнах, пугают и манят одновременно. По мере приближения я насчитала пять этажей и несколько маленьких башенок. Как только мы подъехали к массивным воротам нашу карету пропустили, и мы въехали на территорию поместья.
– Вот и приехали, - радостно сообщил Джефри. И протянул мне руку помогая выйти из кареты. – Пойдемте внутрь, мисс.
После утомительной поездки ноги не слушались, и я медленно поплелась за дворецким. Внутри замок был так же огромен, как и снаружи. Как только мы вошли, оказались в просторном холле с кучей маленьких дверей и огромной широкой лестницей наверх. Холл был богато украшен настенной живописью и гобеленами, необычайно насыщенными по цвету.
Но моё внимание привлекло другое. Вцепившись большими загнутыми когтями, на перилах сидел ворон. Иссиня-черный, с массивным клювом, он смотрел не мигающим взглядом прямо на меня. Стало жутко, и я невольно попятилась назад, стараясь увеличить дистанцию от этого хищного взгляда. Но от ворона меня отвлек ледяной голос, с металлическим отливом:
– Гамильтон! Распорядись подать мне лошадь!
Высокий мужчина спускался сверху лестницы, на ходу надевая на себя плащ. Когда до низа оставалось пару шагов, он заметил меня и затормозил.
– Это ещё кто? – он нахмурился, разглядывая меня.
Я подняла голову и попятилась назад с ещё большим энтузиазмом, и только наткнувшись на стену, стало понятно, путей к отступлению больше нет. Взгляд, прикованный ко мне, превратился в хищный прищур, и как только я наткнулась на преграду, его лицо исказила мрачная ухмылка. О господи, да по сравнению с какой-то жалкой птичкой этот человек вселял настоящую панику. Бледная, как снег кожа, смотрелась совершенно неестественно на фоне иссиня-черных волос. Возможно, его взгляд не был бы таким устрашающим, если бы не глубокий шрам, который рассекал бровь и кончался под глазом. С ума сойти, при таком ранении, человек не может сохранить глаз, он попросту бы его лишился. В голове пронеслись неутешительные мысли, «человек бы лишился, но кто сказал, что перед тобой человек»