— Голова уже не болит, но я ничего не помню. То есть, до момента удара — вообще ничего. Даже… даже не помню, как зовут… звали… мужа. И вас не помню, — я виновато поглядела на приютившую меня соседку.
Врач осторожно дотронулась до моих висков, я вскрикнула — прикосновение откликнулось ослепительно яркой болью и алой вспышкой перед глазами.
— Как тебя зовут? — мягко заданный вопрос влился в уши, я ответила, не думая:
— Марина…
И запнулась. Уверена я была только в имени.
Под осторожными массирующими движениями боль утихала.
— Сильный удар, — объяснила врач, — сотрясение мозга, да еще и психологический шок. Память вернется. Может быть, не вся, но вернется. Не тревожьтесь. Чем меньше тревоги, тем скорее все придет в норму. В больницу вас можно не забирать, сильных ожогов нет, внутренних повреждений тоже, кости целы, повезло. Но как минимум три-четыре дня рекомендую постельный режим. Если будет слабость, головные боли, головокружения — лежите, станет хуже — вызывайте врача. Назначения… — задумавшись не больше, чем на полминуты, она быстро исписала листок списком лекарств. — Найдется, кому сходить в аптеку?
— Конечно, — тут же уверила соседка. — Кстати, Марина, я Вера. Если что не вспомнишь, спрашивай, расскажу.
Мы все расписались в протоколе. Руки у меня снова тряслись, и невнятная закорючка никого не удивила, кроме меня самой — кажется, обычно я расписываюсь не так?
— Оставайся пока у нас, — предложила Вера.
Идти в пустой, чужой дом было страшно, и я согласилась.
— На одну ночь. Не хочу вас стеснять, мне только в себя прийти…
— Даже и в голову не бери, сколько нужно, столько и оставайся! Мы ведь соседи. Ты нам тоже всегда помогала, не помнишь, так поверь на слово.
Я снова закуталась в плед: трясло и знобило так, что зуб на зуб не попадал. Долго сидеть не пришлось: пока выпила еще одну кружку чая, Вера приготовила для нас с малышом гостевую комнату. Отвела меня к кровати, уложила, и я тут же провалилась в сон.
***
Мне снился пожар.
Я живу — то есть жила — в старом двухэтажном доме на четыре квартиры, еще довоенной постройки, скрипучем и рассохшемся. Загорелась квартира внизу, у нас там неблагополучные жильцы, от них всего ждать можно. Ядовитый дым тянулся по вентиляции, просачивался на лестницу и под двери, в щели перекрытий. Я не проснулась. Когда разгорелось пламя и случайные прохожие забили тревогу, ни внизу, ни в моей квартире спасать было некого. Наверное, это была легкая смерть, но все равно стало больно. Я вскинулась, просыпаясь, хватаясь за горло и кашляя. Захныкал Олежка — его уложили в старой детской кроватке без бортиков. Я протянула руку, погладила встрепанные мягкие волосы: