Все знаю.
Отец все же ловит тень улыбки на моем лице и начинает кричать. Я принимаю покаянный вид и снова думаю о Лоренцо. Вспоминаю, как он рисовал мой портрет. Каждый день, с девяти до одиннадцати, пока солнце не поднималось слишком высоко. Моя дуэнья – вдова Скварчалупи – сидела в углу с вышиванием, а он смотрел на меня и улыбался. И я улыбалась в ответ, казалось, происходит что-то особенное, чего никогда не было в моей жизни. Вспоминаю тайные поцелуи, случайные соприкосновения рук во время обрядов в храме, записки. И как он ночью – безумец – дерзнул пробраться на балкон моей комнаты, чтобы сделать признание. Словно знал, что меня притягивают безумства и дерзости.
Помню, его голос дрожал, когда он шептал “Я люблю вас, сеньорита Франческа. Я отдам за вас жизнь”.
Вчера я говорила с матерью Лоренцо. Пыталась рассказать ей, как погиб ее сын. Умер за меня. Совсем как клялся когда-то.
Она не сказала ничего, но я читала в ее полных боли глазах “Это все по твоей вине, капризная избалованная девчонка”.
Сеньора Ваноччи никогда меня не любила. Чувствовала, что связь со мной приведет Лоренцо к гибели.
- Могу я что-то сделать для вас? Или для девочек?
Она поджала губы:
- Спасибо, сеньорита Рино, у нас все есть. Вы идите.
Одним этим обращением сеньора дала понять, что не считает меня женой своему сыну или родственницей. Обидно, но я это заслужила.
Мать моего мужа права. Это – по моей вине.
Для всех прочих я – заблудшая душа, жертва коварного искусителя. Лишь мне и Лоренцо известно, кто измыслил побег. И то не возьмусь утверждать, что он понимал, насколько это была моя идея.
Про меня говорят, что я хорошо воспитана, послушна и скромна. Все это правда. Но это не вся правда.
Правда в том, что за скромной Франческой с нежным голоском и всегда опущенными глазами прячется другая, дикая Фран – необузданная и дерзкая. У меня, как у монеты, две стороны. И вторая, скрытая, смела, требовательна, безрассудна и до умопомрачения любит жизнь.
Глубоки тихие воды.
- … не все потеряно, – продолжает отец. – Я навел справки об этом юном наглеце, – он достает письмо. – Элвин Эйстер. Рожден вне брака, но официально признан и введен в семью. Его старший брат, маркграф Эйстерский – второй по знатности и первый по влиянию человек в Священной империи Прайдена. Тебе не нравилось, что Альварес стар и уродлив. Наш гость молод и красив. Мой друг пишет, что Элвин даже не замечен в особых пороках, за исключением похоти и дерзости. Но дерзит он в рамках разумного, а изменяют все мужчины.