- Да что ты можешь понимать в денежных делах? - шипела она. - Господин барон облагодетельствовал тебя, неблагодарную, дал кров, пищу и одежду. А ты смеешь говорить о нем столь вопиюще лживые слова! Да как у тебя язык только не отсох!
Кров был неуютным, пища скудной, а одежда больше пристала бы прислуге, но об этом госпожа Юта предпочитала умалчивать
- Ничего, - ободряла Леона Эрну, когда девушки оставались вдвоем. - Выйдем замуж, и больше барон нам указывать не посмеет.
- Да за кого нам замуж идти? - уныло возражала Эрна. - За конюха или за лакея? Дядюшка ведь не только нас не вывозит в свет, но и к себе никогда почти неженатых не приглашает. А если кто из его приятелей и заявится вдруг с сыновьями, так тетушка орлицей следит, чтобы мы не могли, не дай боги, встретиться с молодыми людьми. Трапезничать нас вместе с гостями не зовут, а если кто вдруг спрашивает, то любопытствующему отвечают, что воспитанницы господина барона отличаются хрупким здоровьем, вот и захворали. А нас тем временем держат взаперти.
- Конечно, дядюшке невыгодно замужество любой из нас, - соглашалась Леона. - Тогда ведь придется отдавать приданое будущему супругу. Разве что только кто из его стариканов-приятелей пожелает взять молодую жену и закроет глаза на то, что не получит причитающегося по закону.
Эрна после этих слов ежилась в испуге.
- Нет, лучше уж остаться старой девой, чем выйти, например, за господина Августа или господина Родерика, - бормотала она, припоминая вдовых друзей Джакоба. - Первый еле ходит даже с тростью, а второй столь тучен, что даже встать с кресла без посторонней помощи не способен. А если верно то, что говорила Фанни о супружеской жизни, то жене господина Родерика придется несладко.
При упоминании рассказов молоденькой горничной Фанни обе девушки заливались стыдливым румянцем и принимались хихикать. Но да, будущая возможная супруга толстяка вызывала лишь жалость.
- А мы к самому герцогу обратимся, - отважно предлагала бойкая Леона. - Все-все ему напишем, он и велит дядюшке подобрать нам подходящих супругов.
Эрна только лишь вздыхала. Подруга жила в замке барона лишь третий год, вот и не успела растерять боевой запал. Сама же Эрна давно смирилась с собственной судьбой.
- Не думаю, что наше письмо дойдет до герцога, - грустно говорила она, - а даже если и дойдет, то какое его светлости до нас дело?