– Габби, ну куда ты меня тащишь? – прервал наше затянувшееся молчание женский голос, прозвучавший из коридора. – Что за спешка?
Я повернулась к двери, торопливо натянув на лицо приветливое выражение. Ладно, вернемся к моим семейным проблемам. О чужих мне думать уже некогда.
– А вот и мы! – радостно провозгласила Габриэль, через миг появившись на пороге. – Не скучали?
Из-за ее плеча выглянула смущенно улыбающаяся женщина в темном скромном наряде, и я поразилась, как сильно Габриэль похожа на мать. Такие же светлые волосы, такие же серые смешливые глаза. И выглядит очень молодо, словно передо мной две сестры.
– Добрый день, найн Гилберт, – вежливо поздоровалась женщина.
– Здравствуйте, сьерра София. – Гилберт торопливо поднялся из кресла.
София кивнула, удовлетворенная таким приветствием, и перевела испытующий взгляд на меня.
– А это найна Хлоя! – провозгласила ее дочь, взяв на себя обязанность меня представить. – Именно из-за нее я тебя сюда и привела. Это правнучка Элизы Этвуд.
– О, – глубокомысленно выдохнула София и присела на диван. Я внимательно наблюдала за ее реакцией, но при звуках моего имени у нее на лице не дрогнул ни один мускул. – Примите мои соболезнования по поводу вашей прабабушки. Хотя, наверное, вы уже смирились с этим горем. Времени-то прошло немало.
– Ну как сказать, – не согласилась я. – Вообще-то, я узнала о смерти прабабушки буквально позавчера.
Глаза Софии выразительно округлились от удивления, и мне пришлось быстро ввести ее в курс дела.
– Вот оно как, – медленно проговорила женщина и недоуменно нахмурилась. – Нет, нейна Элиза, конечно, всегда была малость странновата. Но я даже не предполагала, что она заставит своего поверенного скрыть факт ее смерти от единственного родного человека. Почему она так не хотела, чтобы вы приехали на ее похороны?
Я сочла ее вопрос риторическим и промолчала. Действительно, откуда мне знать, какими мотивами руководствовалась прабабушка, принимая это в высшей степени непонятное решение? На тот момент я уже не обучалась в пансионе. Джоанн Атчесон – моя благодетельница и подруга Элизы – была еще жива, правда, тяжело больна. Однако не сомневаюсь, что она без возражений отпустила бы меня в Аерни на похороны.
– Знаете, у вашей прабабушки была масса примет, которые она неукоснительно соблюдала, – продолжила София. – Любое действие превращалось для нее в подобие ритуала. Прежде чем выпить утренний кофе, надо было помешать его ровно пять раз левой рукой по часовой стрелке и три раза правой – против часовой стрелки. К старости пальцы начали ее плохо слушаться, поэтому все это должна была делать я. Если я ошибалась в счете, то приходилось варить кофе заново. И из таких мелочей состояла вся ее жизнь. Входить в ее кабинет можно было только после условного стука. Однажды я торопилась и влетела без соблюдения необходимых предосторожностей – в итоге едва не схлопотала ударом палки по голове. Точнее, схлопотала даже, но в последний момент Элиза меня узнала, поэтому удар прошелся вскользь. Она оплатила услуги доктора, но извиняться не сочла нужным. Сказала, что я сама виновата. Мол, повезло, что вообще не пришибла.