Пока чародей уносил орудия пыток, я украдкой проверила, не вернулся ли солдат, и осмотрела ранку. Почему-то вспомнились всякие ужасы о заражении крови и полнейшей антисанитарии средневековья.
Место прокола не почернело. Кровь не шла, края ранки не почернели. На всякий случай облизала палец: слюна дезинфицирует.
— Ты что стоишь? – маг обернулся ко мне и нахмурился. – Тут не странноприимный дом. Даже за деньги на постой не возьму.
— Бирюк! – фыркнула я.
Чародей сделал вид, что не расслышал, и ушел. Судя по звону посуды, на кухню.
В желудке тут же забурлило, напоминая, что и мне неплохо позавтракать.
Кухню я нашла легко, по запаху. И заодно познакомилась с домработницей мага – сухонькой старушкой в белоснежном чепце и невзрачном сером платье, такое у нас не надели бы даже монахини. И в этом предстоит ходить мне… Может, лучше стать ведьмой?
Старушка одарила меня хмурым взглядом, поджала губы, и обронила:
— Тха!
Судя по тону, слово обозначало какое-то ругательство. Да и маг гаденько хмыкнул, копаясь в тарелке с кашей – той самой овсянкой из фильмов о Шерлоке Холмсе. К каше полагался кусок черного хлеба, ломтик ветчины и кружка с каким-то мутным напитком. Однозначно, не кофе.
— Можно мне поесть? – я указала на тарелку с овсянкой.
Конечно, предпочла бы тосты с джемом или хотя бы яичницу, но лучше каша, чем ничего.
Маг хранил молчание и ел. Старушка же, похоже, задалась целью не допустить меня к столу. Она плевала слюной, тыкала пальцем в грудь и, указывая на дверь, повторяла: «Шелон!». Я мужественно терпела, улыбалась и косилась на чародея. Потом решила, что стеснительность и вежливость – путь к голодной смерти, и присела за стол.
— Здесь тебя никто кормить не будет. Скажи спасибо, что не на улице ночевала, — отхлебнув из кружки, маг расставил все точки над «и». – «Шелон» означает: «Убирайся». Дверь найдешь.
— Вы мужчина или нет? – возмутилась я. – Пытали, а теперь даже не покормите? Ведь я же не кадара, то есть невиновна, и…
— Садись! – недовольно буркнул маг и велел домработнице подать еще одну тарелку.
Посуда в этом мире оказалась глиняной и деревянной. Столовые приборы – тоже из дерева и из какого-то сплава. А кашу варили без соли. Мерзость страшная! Знала бы, не просила бы.
Домработница, которую, кажется, звали Агна, не поскупилась, навалила целую гору овсянки, а вот ветчины пожалела. Я попыталась выпросить немного у мага: увы, тот съел все сам. Пришлось давиться кашей и запивать ее яблочным компотом.