*****
О своей сущности я узнал относительно недавно для демона. Детство мое прошло среди сверстников в одной из многочисленных деревень Империи под опекой приёмных родителей. Предки во мне души не чаяли, оттого и баловали. Не в пример приятелям, которым от родни доставалось по полной, мне многое спускалось с рук, и я рос этаким хулиганом и задирой, нарываясь на регулярные потасовки. Будучи юным парнем, устраивал деревенские бои по типу гладиаторских, которые однажды видел с отцом в город, и в драке доходил до настоящего исступления, не замечая, что вкус победы, смешанный с пьянящим ароматом крови поверженного, маниакально прельщает меня. Это теперь, зная, кто я есть, понимаю, что тогда мной руководила пробуждающаяся суть демона, но в то время, бесконтрольный, жестокий, не похожий на сверстников подросток, мечтающий о военной карьере, я представлял опасность для окружающих.
В восемнадцатилетнем возрасте, несмотря на угрозы отца и горькие слёзы матери, я нанялся рекрутом в императорский легион. Мои предки не молодели, но разве меня это останавливало? Невольник своих страстей, я старался не думать, что, возможно, больше не увижу своих стариков, и рвался туда, где мог разрушать, где судьбы решались сильнейшим, где в единое целое жизнь соединилась со смертью.
Попав в легкую пехоту, очень скоро прослыл не знающим поражений, безжалостным воином. Сейчас можно посмеяться над этим утверждением, потому что безжалостность там, где рука не дрогнет от взгляда, полного мольбы о пощаде, и с её проявлением я познакомился чуть позже, когда судьба свела меня с конницей, декурионом которой была госпожа Лайнеф Зартрисс.
В тот день небо чернело под градом летящих стрел, вопли раненных заглушали звук бьющейся стали, а солдаты спотыкались о тела погибших и были вынуждены ступать по ним. Меня настолько затянула бойня, что я не заметил, как был ранен. Меч прошелся по касательной и буквально срезал часть бедра. Валяясь на земле, я охрип от крика боли, понимая, что не жилец - рана была обширная, я истекал кровью.
Неожиданно возле себя я услышал резкое конское ржание, увидел всадника в красном плаще, привлеченного моими стонами. Шлем скрывал его лицо, а панцирь - тело. Ловко спрыгнув с кобылы, он подошёл и нагнулся ко мне, отдернул мою окровавленную руку и осмотрел рану. Голова его вскинулась, и в меня впился пронзительный взгляд карих глаз. Глаз женщины!