Аня тоже притихла, ожидая следующий акт привычного ритуала. И он не замедлил состояться. Егор обнял ее поперек ставшей слишком узкой талии, потом мужские руки заскользили вверх по тунике, добрались до внушительной 'груди', и шокировано замерли.
Она чуть было сама не осталась заикой, когда вроде бы спящий мужчина вдруг подскочил, будто ужаленный, и одним плавным движением отодвинулся к самой стене. Запихнув ладони себе подмышки и ошалело хлопая сонными глазами, Егор уставился на узурпаторшу его ложа, на котором он хотел видеть только свою любимую...
Анька даже не знала, смеяться ей или уже бежать прятаться от праведного гнева наконец-то признавшего ее мужчины.
Было невероятно приятно, что Егору оказалось не все равно, кого обнимать, и в то же время невыносимо стыдно за свою глупую детскую шалость, за то, что разбудила уставшего после суточного дежурства человека, заставив его испытать несколько неприятных минут. Видимо Панов слишком комфортно чувствовал себя в ее доме, позволяя себе полностью отключиться и расслабиться, и поэтому до его сознания слишком медленно доходило, что эта 'красотка' с необъятным бюстом и есть его Анюта...
Сбежать, спасаясь от справедливого возмездия за такое вот издевательство, Аньке не удалось. Егор живенько избавил ее от излишеств внешнего вида, щекоча и попутно объясняя хохочущей горе-экспериментаторше свое желание непременно убедиться, что под нелепой одеждой скрываются ее привычные формы, которые вполне устраивают лично его.
Ане все-таки пришлось доказывать, что она глубоко раскаивается в содеянном, потому что Егор заявил, что теперь ни за что не сможет уснуть. Потом, пользуясь отсутствием ребенка, который был на вечерней тренировке, Панов еще раз жестко 'наказывал' проверяльщицу его чувств, старательно закрепляя свой урок.
Впрочем, немного грубоватый секс, когда любимый мужчина, которому она научилась доверять, словно клеймил ее плечи и шею поцелуями-укусами, глубоко врываясь в ее тело, Анну вполне устраивал. Тем более что на нежные и томные ласки уже не оставалось времени, сын должен был вскоре вернуться домой.
И уже потом, когда получившие бурную разрядку, влажные от выступившей испарины обнаженные тела обессилено рухнули на кровать, Егор ласково обнял ее и, прижавшись к виску, тихо попросил: