Но как-то лет в шестнадцать, не выдержав очередных попреков матери, я пожаловалась на нее бабуле, и она мне объяснила, что я вовсе не приемный ребенок.
Просто когда-то отец уходил из семьи, встретив более подходящую ему женщину. Матери, чтобы сохранить семью, пришлось наврать ему, что она беременна. Отец вернулся, как порядочный человек, и мамуле ничего не оставалось, как придумать меня. Отец, конечно, догадался о подлоге, поскольку обещанный ребенок родился почти на полгода позже положенного, и считал меня разлучницей. А мамуля, так и не простившая папашку, тоже видела во мне досадную оплошность, постоянно напоминавшую ей о предательстве мужа.
По сути, я никому не была нужна, кроме бабушки. Ее я и любила за всех своих родственников, вместе взятых. Поэтому, когда она этой зимой умерла, мне было очень тяжело. Думаю, я не переживала бы так из-за кого из своих более близких родичей. И вот посмертный бабушкин подарок – любимый мной старый дом.
Как мне не хотелось его продавать, просто жуть! Но моя сверхпрактичная мамуля и в этом права, за домом нужно следить, значит, жить в нем постоянно, а не наездами.
Я там жить не смогу, значит, его всё равно придется продать. А насчет денег, в принципе, они мне и в самом деле не так уж и нужны. Я и сама зарабатываю неплохо, не говоря уже о Георгии.
Добравшись наконец домой, скоренько приняла душ, смывая пот и грязь с уставшего тела, и кинулась на кухню. Скоро должен был прийти мой голодный мужчина, а у меня еще шаром покати. Наскоро приготовила зразы с ветчиной и цветную капусту на гарнир.
Время подходило к семи, и я в охотничьей стойке застыла у дверей, почему-то необычайно сильно желая посмотреть в любимое лицо. Может быть, неосознанно искала утешения и защиты, что со мной частенько бывало после общения с мамулей? Но прошло семь часов, потом восемь, а Георгий всё не появлялся. Я начала беспокоиться. Обычно он всегда предупреждал меня, если задерживался.
Но сейчас звонка не было. Когда часы пробили девять, я сама набрала его номер. Сначала рабочего телефона, надеясь, что он просто заработался, потом сотового. На работе трубку никто не взял, а сотовый индифферентно ответил:
– В данный момент абонент недоступен.
Я зябко поежилась от накатившей душным комом безумной тревоги. Терзали дурные предчувствия, я их старательно прогоняла, пытаясь сохранить тающее присутствие духа. Но в десять часов мне уже отчаянно хотелось плакать. Причем жаль было не его, а себя. Я сердцем чувствовала, что ничего плохого с ним не случилось.