Наконец ее руки скользнули вниз, сначала едва касаясь, а потом уже сжимая. Ладонь вольготно устроилась на новом месте, то убыстряя движения, то замирая, то скользя, то гладя, то сдавливая, то поглаживая подушечками пальцев.
Как ни был Рош преисполнен решимости и убеждения, что не станет потворствовать усладам волкодлака, но не помогли ни самовнушения, ни молитвы. Он сдался, прикрыл глаза, а тело отвечало на участившиеся ласки.
Нет, Ирис по-прежнему не казалась ему привлекательной, просто кровь прилила к чреслам, и бороться с этим было бесполезно.
Видя, что ласк уже достаточно, и лучше без зелий не сделает, оборотница с наслаждением отдалась бившему через край желанию. С каждой минутой ей хотелось все больше и больше, и она не церемонилась и брала, постанывая, впиваясь ногтями в бока и живот временного любовника.
Ирис была неистова. Едва успокоившись, она снова возбуждалась.
Рош, наплевав на свои убеждения, пытался поговорить с Ирис, объяснить, что больше не сможет, но оборотница целиком и полностью отдалась инстинктам. Сначала, как и прежде, возбуждала откровенными ласками, упрямо добиваясь своей цели всеми возможными способами: руками, губами, языком, а потом против воли опаивала любовным зельем.
Близость превратилась в пытку. Мучимый орган болел, но Ирис не желала останавливаться, тяжело возбужденно дыша, продолжая бешеную скачку. Его стоны, похоже, еще больше раззадоривали ее.
Наконец все кончилось. Блаженно замерев у него на груди, Ирис прошептала:
— Поздравляю, колдун, ты стал отцом моего детеныша. Мне понравилось, думала, сложнее придется. Видать, девок любишь.
Рош промолчал. У него онемели руки и ноги. Вернулась боль, прежняя и новая. Занозы глубоко вошли в кожу, а зад ныл так, будто он месяца три провел в седле, не слезая.
Его взгляд остановился на бинтах на спине Ирис: набухли от смеси пота, крови и мази. Но она ведет себя так, будто не чувствует этого. Если останется жив, нужно отписаться в Академию: пусть дополнят описание физиологии волкодлаков.
Полежав немного, Ирис встала, обошла стол и перерезала веревки. Но у Роша не осталось сил, чтобы воспользоваться долгожданной свободой, да и конечности не подчинялись ему.
С минуту пристально посмотрев на него, оборотница перекинулась (колдун предпочел не смотреть на то, как искажается, немыслимо изгибается, выворачивается наизнанку ее тело) и запрыгнула на стол, упершись передними лапами в живот Роша.