Брюнет между тем вытянул руку и молча поманил меня, не сводя взгляда, и ноги сами сделали шаг, потом другой, и третий, тогда как сознание по-прежнему пребывало в оцепенении, не в силах совладать со страшной правдой. Я остановилась напротив старшего, обмирая внутри и даже дыша через раз. Глаза темноволосого оказались тёмно-карими, цвета старого янтаря или гречишного мёда, и… в них мерцал красноватый огонёк, теперь я видела это отчётливо. Как и то, что его зубы, нереально белые, тоже отличались от обычных человеческих. Особенно клыки – чуть длиннее, и я не сомневалась, очень острые.
- Леллиаль, значит, - произнёс брюнет, отставил бокал с точно такой же жидкостью, как у брата, и мои сомнения, что там именно вино, вспыхнули с новой силой, грозя перерасти в уверенность.
- Д-да… милорд… - прошелестела я сиплым шёпотом, почувствовав, как пересохло горло, и его царапало и першило, я с трудом сдерживала кашель.
Блондин издал смешок и поболтал налитое в бокале.
- Лё-о-о-оля, - нежно протянул он, словно смакуя моё имя, и вновь вдоль позвоночника прокатилась волна холодной дрожи. – Приятно познакомиться, Валентин.
Он подался вперёд, я испуганно отшатнулась, но Валентин двигался быстрее, и неуловимым движением, не сводя с меня пристального взгляда светлых, серо-стальных глаз, поймал мою безвольную руку. Прикосновение его прохладных пальцев к моим ледяным обожгло, я замерла, боясь пошевелиться, и только оцепенело наблюдала, как лорд медленно подносит мою кисть к губам, чей цвет спелой вишни резко контрастировал с бледной кожей. То, что дальше вытворил лорд Валентин, вогнало меня в краску почище непристойных картинок, которые я как-то засекла у соседки по комнате: он сначала пощекотал языком тыльную сторону, потом проложил влажную дорожку почти до самой косточки и обратно, крепко держа мои пальцы, а потом прижался губами, слегка втянув кожу. Я слабо ахнула, дёрнувшись, почувствовала, как его острые зубы царапнули, и сердце превратилось в ледяной шарик, скатившийся в желудок. Брюнет на мою реакцию тихо, довольно рассмеялся и… взял вторую руку.
- Мартин, - обронил он, словно в задумчивости погладив мои пальцы, а потом, перевернув ладонь, поцеловал в самую серединку.
От интимности последнего жеста меня бросило в жар, я уставилась на тлеющие в камине угли, стараясь не думать, как выгляжу со стороны, с зажатыми в руках лордов ладонями…