Станция, так хорошо знакомая Андрею, где он мальчишкой облазил каждый закуток, практически пустовала. Одна тучная женщина с большими клетчатыми сумками, которые так любят «челночники», едва не смяла его, втискиваясь именно в ту дверь, из которой он пытался выйти. «Еще один закон подлости» - усмехнулся Андрей, едва выскочив на платформу в уже закрывающиеся двери электрички.
Дождь перестал, небо заметно посветлело. Запахло чем-то до боли знакомым. Наверное, детством, у которого есть свой неповторимый аромат. Это как вернуться в родной дом после многих лет отсутствия и вдохнуть его запах, такой знакомый, присущий только ему.
Через сто метров по узенькой тропинке, ведущей через лесопосадку, взору Андрея открылось двухэтажное здание, построенное буквой «г», с небольшим, гектаров двадцать, участком вокруг. «Ничего не изменилось, - пронеслась мысль, - немного более обшарпанный, чем раньше, но все тот же. А вот сад раньше казался гораздо больше. Наверное, потому что сами мы были меньше».
Слева от того места, где стоял Андрей, виднелось небольшое кладбище, с ветхой покосившейся часовенкой. Туда он и направился, вспоминая, как в детстве они бегали подсматривать за бабой Марфой, часами простаивающей на коленях перед иконой, замаливая непонятно какие грехи. Она монотонно бормотала молитвы, периодически припадая лбом к полу. Уходя, оставляла одиноко горящую свечу. На следующий день все повторялось с маниакальной точностью в ритуале и времени его проведения.
Подойдя ближе, Андрей заметил, что не один здесь. На сиротливо стоящей возле часовни деревянной лавочке, закинув ногу на ногу, сидел причудливо одетый парень. Обтягивающие светло-голубые джинсы и рыжие сапоги с острыми носами, делали его похожим на ковбоя, что плохо сочеталось с черной кожаной курткой, в молниях и заклепках, как у заправского рокера. Довершал картину стриженный коротким ежиком затылок и некрасивые круглые очки на переносице, больше похожие на пенсне с дужками. Парень увлеченно читал книгу, не замечая ничего вокруг. Манера плевать на указательный палец, прежде чем перевернуть страницу, показалась Андрею до боли знакомой.
- Иван? – негромко позвал он.
Парень оторвал взгляд от книги и уставился поверх очков на Андрея детскими небесно-голубыми глазами. Секундное замешательство сменилось робкой надеждой, а потом радостным узнаванием. Парень аккуратно загнул уголок страницы в книге, положил ее на лавку и встал, демонстрируя нелепость своего наряда.