...Сова внимательно посмотрел на Элину, перевел взгляд на меня, потом Дока, и, чуть усмехнувшись, простер свою руку к огню...
- Было время... Нет тех, прежних, кто все видел, как глазами. Сохранилось лишь преданье, о деяниях далеких, о героях и сраженьях, и об имени народа... Шли скитальцы: - Этциль-Эоль, звездный странник, дружный с ветрами прибоя; Бар-О-Меру, мрачно-черный - тот, кто ходит под луною, и еще два неразлучных - мхом покрытых и травою, тех, кого все называли Тлеското и Тау-Ахи, что их приближало к небу... И еще немало разных - тех, кого никто не видел, но внимал и слышал часто, как шептание трав закатных, как волну и шум озерный. Было время - и под небом, что не знало кровь сражений, жило племя, славя солнце, жизнь дарующее людям.
...Йети сомкнул руки-лапы в воздухе - Бугай увернулся от ужасных объятий и сам поднырнул под громилу, обхватив его за ноги. Он покраснел, ухнул - и оторвал того от земли! Затем Бугай, с видимой натугой, крутанулся - и швырнул Йети вниз. Тот, не ожидая такого поворота, рухнул оземь всей своей массой, подняв целую тучу пыли. Чер крикнул:
- Есть! Спина коснулась земли!
- Только первый раз… - Леший удивленно посмотрел на арену. - Бывает…
- Ты знал, что ли? - Стопарь обернулся ко мне. - Что-то, легко очень.
- Не торопи события… - я раздраженно отмахнулся. - Йети - противник серьезный. Один раз получилось, больше не повторится. Но хоть не всухую…
...Анна в ужасе смотрела на своего избранника - Блуд с трудом сводил глаза, а из уголков его рта капала коричневатая пена… Менее всего он в этот момент походил на человека! Он обратился к Пленнику:
- Все они… сучки! Всех поимею! На какую глаз положил - ту и разложу! И эта… эту. Как хочу! Мое время!
Блуд сильно сжал ей шею, принуждая склонить голову к земле. Пленник, осоловело, пустыми глазами посмотрел на них и что-то неразборчиво промямлил…
...Я еще сильнее раздвинул ей ноги и, уже сгорая от обуревающей меня, страсти, направил член в упругое отверстие. Против ожидания, войти в нее оказалось непросто - Лада превратилась буквально в комок сплошных нервов... Я не стал ее ласкать и подготавливать, так, как делал это, будучи с Натой или Элиной. Мною руководило только желание обладать ею - и не более. Но и принуждать девушку было нельзя - она ждала от этой ночи совсем иного отношения. Превозмогая нетерпение, я обнял ее и стал покрывать влажное от слез лицо, поцелуями. Что-то шепча, я старался быть нежным, помогая ей расслабиться и преодолеть возникшее смущение. В итоге, Лада сама взяла мое лицо в ладони и, молча, плача, стала неумело касаться губами моих глаз. Оставаться бесстрастным стало невозможно… Что-то дрогнуло в сердце, я едва подавил рвущийся наружу комок - боль и чувства девушки, принудившие ее к этой ночи, были мне слишком знакомы…