В нашей комнате зажегся свет. Кутаясь в халат, из окна высунулась Галка и, подслеповато вглядываясь в темноту, тихо позвала:
— Ли-из! Лиза, ты где?
Черт, разбудил! Ну ничего! Скоро выйдет хозяйка, и вот тогда-то я получу моральное удовлетворение и за потревоженный сон сестры, грозящий перейти в душеспасительную беседу, и за мой испорченный отдых!
— Лизавета!
Не отстанет!
— Что? — Я вышла из беседки.
Заметив меня, она поманила и, когда я ступила в освещенный квадрат, усмехнулась:
— А ты еще хотела уехать! Где еще ты услышишь такой репертуар в свою честь?
— После такого репертуара я еще больше хочу уехать! — не выдержала я и покосилась на темнеющий забор, из-за которого доносились виртуозные пассажи. Как бы его угомонить?
— Иди к нему и попробуй уговорить пойти домой! — словно отвечая на мои мысли, попросила сестра и пояснила: — Не хочу, чтобы он Ольгу разбудил. Она совсем недавно уснула, все ворочалась.
— А почему сразу — я?
— Ну, а к кому он с серенадой под окно пришел? — Галка победно развела руками и приказала: — И поторопись.
Зыркнув на сестру, я безнадежно покосилась на темное окно хозяйкиной спальни и поплелась к калитке. Распахнув ее, вышла на дорогу и сразу же увидела соседа. Привалившись к фонарному столбу, он терзал небольшую гармошку, уставясь в звездное небо.
— Ну и чего тебе тут надо?
Услышав меня раза с третьего, Гриша сфокусировал на мне взгляд и расцвел в улыбке:
— Лиза!
Закинув гармонь за плечо, он нетвердым шагом направился ко мне.
Я попятилась к спасительной калитке.
— Ты пьян!
— Трезв, как стеклышко! — Не переставая улыбаться, он икнул, обдав меня крепким перегаром, и зачем-то покрутил у себя перед носом кулаком. — Вот те крест.
— Заметно! — Решив не рисковать, я все же спряталась за дверцу.
— Ну, а ежели заметно, чего тогда поклеп возводишь? — внезапно нахмурился он.
Заставив себя честно сосчитать до десяти, я сбавила тон и улыбнулась:
— Гриш, может, домой пойдешь, а? Время то уже позднее.
— Пошли! — Он вновь заулыбался и взялся за калитку.
— Куда? — насторожилась я, пытаясь нащупать крючок и накинуть его на вдруг ставшую невероятно маленькой петлю.
— Домой! — счастливо улыбнулся он и дернул калитку на себя. К счастью, железная петелька вновь стала обычных размеров, и крючок лязгнул, закрываясь.
— Гриш, к себе домой! Спать! Бай-бай! — Прижав ладони к щеке, я многозначительно всхрапнула.