- Все-таки в нас стало слишком много человеческого, - с горечью проговорила богиня-вода, и голос ее был похож на шелест волн, набегающих на песок. По-матерински погладила ветер по призрачным чешуйкам. – Мне жаль, брат мой.
- И мне, - выдохнул Белый Целитель.
- Побудь сегодня со мной, - то ли приказала, то ли попросила она. – Мне больно.
- И мне, - повторил Змей-Воздух. – И мне.
Четверг, 26 января, Тура
Солнце, коснувшееся края континента, через несколько часов добралось до столицы Йеллоувиня, Пьентана. На просторной веранде светлого дворца, наслаждаясь первыми лучами, уже сидели император Хань Ши с супругой и ждали завтрак. Циновки, на которых расположилась правящая чета, были самыми простыми, соломенными, и на веранде не было ничего лишнего и вычурного – простота, четкие линии, большие окна с видом на цветущие нежнейшим розовым и белым цветом сады. Слуги, накрывающие на низком столике простой завтрак, двигались бесшумно и одеты были в темные одежды.
Один из них, мастер-старик, который служил у императора с тех времен, когда они оба еще были безусыми юношами, стоял у низкого столика на коленях и аккуратно, умело смешивал в плоском чайничке ароматные травы и чай. Господин его следил за движением тонких рук с умиротворением. Обычно Хань Ши молчал, терпеливо дожидаясь окончания церемонии, но сегодня его молчание было удивленным. И поэтому старый слуга едва заметно вздрогнул, когда мелодичный голос повелителя спросил:
- Ты чем-то смущен, Йо Ни?
Чайных дел мастер не ответил – его сознания коснулись мягкие ментальные пальцы и тут же удовлетворенно отпустили. Ничего, кроме желания услужить господину и дружеской любви к нему, как к старому родственнику и великому правителю.
Старик поклонился, коснувшись лбом пола, и вышел, пятясь, сжимая в руках поднос с пятьюдесятью видами трав, из которых он все эти годы делал господину чай.
Дошло утро и до Песков – ныне влажных, сочно-зеленых, напоенных дождем. Сначала заглянуло солнце в Тафию, серебром высветлило широкое полотно великой реки Неру и скользнуло к белоснежному дворцу. Там, во внутреннем дворе, на мозаичной лазурной плитке тренировался дракон Четери, похожий на грозовой ветер – так быстр был он сам и его клинки, что за их движением и фигура Мастера казалась чуть смазанной.