– Конечно, моя радость, – вновь сменил тон этот мерзавец.
– Ублюдок, – я сбросила звонок и приложила все усилия, чтобы уже через двадцать пять минут входить в парадные двери его задрипанного клуба.
Вадима еще не было, что меня порадовало и одновременно взбесило – кто, как не руководитель, должен подавать достойный пример своим служащим? И хотя руководитель из Вадика такой же, как из меня прима театра, моего негодования это нисколько не умаляло. Так не вовремя заболевшая Наташка исполняет в этой отстойной молодежной дыре обязанности администратора, поэтому сегодня вместо того, чтобы обнимать дочь, мне предстоит весь вечер торчать в прокуренном зале, расточая направо-налево кислые улыбочки и следить, чтобы никакая пьяная свинья не вздумала мутить воду в приличном заведении. Будь моя воля, я бы эту воду сама как следует помутила… Но такой возможности мне больше не представится, раз уж моей глупости хватило на то, чтобы связаться с Трифоновым.
Нырнув в низкую дверь, ведущую к подсобным помещениям трифоновского притона, я быстренько обошла комнаты, на ходу здороваясь с подтянувшимися танцовщицами, заглянула к уборщице, выкурила с ней вместе по сигарете, заодно выслушала последние новости из жизни «вон тех профурсеток», одна из которых вчера уехала с посетителем клуба несмотря на строгий запрет руководства… Так время прошло почти незаметно, и вскоре в основном зале стало очень шумно.
Сообразив, что больше отсидеться здесь не получится, я затушила окурок, переместилась в комнату, где обычно переодевались девчонки, и вытащила из шкафа «контрольную» белую блузку захворавшей Наташки. Шмотка была мне велика, но если я останусь в своей футболке, Вадим просто взбесится и хотя бы на один вечер, но превратит мою жизнь в кромешный ад. А если в оправдание я начну искренне заливать насчет того, что его обожаемый клуб – далеко не пафосное первоклассное заведение, каким Вадик его видит, а обычная помойка для обкуренной непривередливой молодежи…
Вздохнув, я прикрепила к левой стороне груди безымянный бейджик, тоскливо посмотрела на свою мрачную физиономию в отражении зеркала, попыталась выжать из себя улыбку, но в итоге скривилась и, чтобы не расстраиваться понапрасну, выбралась в зал.
Музыка оглушала, динамики ревели, безжалостно извергая на уши посетителей модный попсовый мотивчик популярной песни, напрочь лишенной малейшего смысла. На мой взгляд, долго это слушать без риска помутиться рассудком категорически невозможно, однако публике, как обычно, все нравилось. Я отошла в угол и остановилась у края сцены; здесь музыка буквально гремела, но пронзительный свет ультрафиолета, противно режущий глаза, почти не доставал. На танцполе оживленно двигались девушки в коротких юбках и блестящих топиках, парни не отставали, ди-джей яростно мотал лохматой головой у пульта управления, задавая общий ритм. Вадима все не было, хотя он обычно всегда приходит в клуб задолго до открытия, тысячу раз перепроверяя каждый угол своего любимого детища. Меня так и подмывало воспользоваться его отсутствием, чтобы улизнуть отсюда и набрать номер мамы, поговорить с Элькой, но Вадик может явиться в любую минуту, и ему очень не понравится, если он вдруг не обнаружит меня в поле своего орлиного зрения.