смотрит на его загорелую руку, темнеющую на розовой ткани халатика, потом
нерешительно поднимает глаза.
От вида полыхающего в его глазах пламени, она еле слышно стонет и расслабляется, уже не пытаясь вырваться из рук. Другого разрешения и не требуется. Фердинанд начинает гладить и легонько сжимать упругую грудь, не отрывая взгляда от глаз Людмилы, наблюдая, как страх сменяется в них сладкой истомой.
Горячая кровь приливает не только к щекам Людмилы. Верхушка груди набухает, и сосок твердеет, отзываясь на ласку. Поцелуи сыплются безостановочно. Лицо, шея, обнаженная грудь.
Когда он успел развязать пояс? Не важно… Как же хорошо…
Она и предположить не могла, что ее грудь может дарить такие чудесные ощущения и, зацелованная до бесчувствия, позволяет его пальцам стянуть халат.
Людмила инстинктивно пытается прикрыться, но Фердинанд стремительно
опускает голову и страстными поцелуями покрывает её пальцы. Девушка
отдергивает руку, и тогда он прижимается лицом к груди, нежно поглаживая соски и играя с ними губами.
Какое-то первобытное чувственное наслаждение пронзает её, и срывается непроизвольный стон, когда она запрокидывает голову, вцепившись пальцами в мягкие темные волосы.
Его руки исследуют Людмилу, нежно, неторопливо, погружаются в расселину между ягодицами, скользят ниже, ласкают напряженное и жаждущее сокровенное место. Людмила дрожит от прикосновений, и дыхание невольно становится все более прерывистым.
– Нет, Фердинанд, не… Не нужно, – шепот выходит таким, что мужчина слышит просьбу не останавливаться.
Как они оказались на кровати? Людмила потом не могла этого вспомнить, в уме возникали лишь требовательные губы и нежные ласки мозолистых ладоней. Его пальцы… они были твердыми, но в то же время не причиняли ей боли.
Фердинанд срывает с себя пиджак, рубашку. Пуговицы прыгают по полу, но Людмила не обращает на них внимания – она оглаживает руками мускулистый торс Фердинанда. Мышцы пресса похожи на поверхность старинной доски для стирки – такой же рельеф и выпуклость. На теле ни грамма жира, лишь прекрасно развитая мускулатура и тонкая кожа с небольшими черточками шрамов.
Её руки скользят по прессу и цепляют ремень. Ладони наталкиваются на вздыбленную плоть, Фердинанд возбужден также, как тогда, в ванной комнате гостиницы. Но теперь он вряд ли уйдет. Да Людмила и сама не хочет, чтобы он уходил. Она освобождает его плоть из плена ткани…