— А вы уверены в себе.
— У меня был отличный учитель.
— Ладно, хватит. Как насчёт того, чтобы просто опустить пистолет и вернуть его мне, Эри, пока твой отец действительно не сделал из меня живую мишень, м? — Дьен, устало улыбаясь, делает шаг вперёд и протягивает руку за пистолетом. — Или хочешь, чтобы я забрал его у тебя силой?
— Не очень-то здравомысляще угрожать вооружённому бойцу, капитан! — обхватываю пистолет второй рукой и направляю дуло чуть выше основания шеи. — Один выстрел, и вы труп.
— Бойцу? — переспрашивает Дьен с насмешкой. Он всегда смеётся надо мной, считая, что женщина бойцом быть не может, только если у неё нет горы мускул и желания пришить себе член.
— Опусти пистолет, Эри, — повторяет настойчиво, а я головой качаю.
Тишина. Так тихо, что слышу, как тёплый ветерок шумит листвой в редком леске неподалёку, а у подножья холма, на котором проходит наша тренировка, журчит молодой ручей.
— Ну ладно, сама напросилась, — вдруг говорит Дьен, делает резкий выпад вперёд, и я опомниться не успеваю, как пистолет выпархивает из рук, а я оказываюсь прижатой лопатками к влажной земле, от которой пахнет недавно прошедшим дождём и сочной травой.
— Это было нечестно, — щурясь от ослепительно яркого солнца, сдуваю прядь волос с лица и жду, пока Дьен соизволит слезть с меня, но тот, кажется, и не думает шевелиться.
— Я сделал это нежно, — улыбается, и так чертовски обворожительно, что сердце биться чаще начинает.
— Всё равно, это было нечестно.
— Ученику никогда не превзойти своего учителя, — карие глаза лукаво блестят, а уголка губ касается игривая ухмылка, когда Дьен обхватывает мои запястья пальцами и заводит руки за голову.
— Советую тебе признать свою теорию ошибочной, капитан, или же прямо сейчас согласиться с тем, что в таком случае и тебе никогда не превзойти моего отца, — довольная собой улыбаюсь в ответ.
Тоненькая впадинка появляется между бровей Дьена; видимо тот всерьёз задумался над моим умозаключением, а я, пользуясь моментом, наслаждаюсь его близостью и наблюдаю, как в густых тёмных волосах плещется солнце, окрашивая макушку золотом, что так и хочется пропустить мягкие локоны сквозь пальцы.
— Не только твой отец был моим учителем, — заключает, поразмыслив, но и слова мне вставить в ответ не даёт: тут же наклоняется ниже и закрывает мой рот страстным поцелуем, точно зная, что это вмиг лишит меня возможности соображать адекватно, вскружит голову, и уж точно заставит забыть о каком-то там глупом споре.