Все время думаю, как он жил там, на заброшенной, закрытой на карантин планете без меня? В его спальном отсеке минимум личных вещей. Да он и не привык иметь их много. Мой Кай ненавидит «отглаженные костюмчики», а однажды мы с ним ели жареных крыс. Вспоминал ли он, как это было, когда искал пропитание на практически голом берегу? Лелеял ли надежду выбраться или оставил эти мечты, пока не подвернулся счастливый случай? Страшно даже поверить, что теперь у нас все впереди. Я боюсь, что Кай – это сон. Один из тех, что снились мне ночами после возвращения с планеты в тот период, когда психотерапевт сделала вывод, что «терапия помогает».
Дверь отсека бесшумно отъезжает в сторону и на пороге стоит он. Кажется, его дыхание на секунду остановилось. Я все так же сижу на его узкой односпальной кровати, вцепившись руками в ее жесткий край, и беспомощно смотрю на него. По-моему, я забыла, что говорят в таких случаях. Или что делают, встречаясь с единственным любимым мужчиной после разлуки длиною в год.
В два шага Кай пересекает разделяющее нас пространство, опускается передо мной на колени.
– Не плачь, белоснежка. Теперь уже надо смеяться, а не плакать.
Его ласковые руки гладят меня по лицу. Он дрожит – вместе со мной – и в этом поцелуе нет нежности и трогательной заботы, которые звучат в его голосе, только голод, неистовый, безумный и всепоглощающий.
– Я стала слабой на Земле, – шепчу я, когда Кай отпускает меня на секунду, чтобы могла глотнуть воздуха, – теперь я все время плачу. Даже от радости.
– Ты можешь быть какой хочешь. Я люблю тебя любой, – улыбается он, но руки не справляются с застежками и рвут на мне одежду.
Кай гладит меня, пальцы горячие на моей чувствительной коже. Рот жадный. Он терзает мои губы, и плечи, и впадинку в сгибе локтя, и запястье. Взгляд умоляющий и беспомощный. Он не может этому противостоять, да и я тоже.
– Не сдерживайся, – улыбаюсь нервно, – мы слишком долго ждали…
Откидываю голову, я вся его. Позволяю стащить себя с кровати и усадить на колени, и выступ жесткого каркаса мучительно впивается в поясницу, когда мы, все еще полуодетые, двигаемся вместе, в едином порыве – вверх-вниз, и снова, и снова, и снова. Кай содрогается от каждого рывка, а я настолько отвыкла заниматься сексом, что просто теряю голову от ощущений. Как же хорошо!