А я… Я лишь невинно хлопаю глазками, насквозь прожигая его широкоплечую спину, обтянутую белым свитшотом, опускаясь всё ниже и ниже… пока не застываю на упругих ягодицах, втиснутых в чёрные расклешенные брючки, напоминающие те, которые обычно солдафоны в увольнении носят. А ещё эта… миленькая вязанная шапочка, так явно в глаза бросается. Под которой, явно лохматые, не поддающиеся никакой укладке волосы красуются, небрежными локонами торчащие из-под головного убора.
— Хэй! Алё!!! — подруга помахала ладошкой перед моими стеклянными глазами, до сих пор поглядывающими вслед сексуальному здоровяку, — И чё это было???
Когда парень, наконец, скрывается в толпе, я покидаю состояние эйфорического транса, возвращаясь в исходную реальность, и, подрагивающим от волнения голосом, отвечаю:
— Кажется… я влюбилась.
ОТРЫВОК 3
— Нравится? — полностью поражённая нереально захватывающим видом, совсем уже позабыла, о том, что на смотровой площадке я не одна.
Маркус, неожиданно, склоняется точно над моей макушкой, а его крепкие руки — падают на мои, нежно обволакивая теплом собственного тела, становясь для меня чем-то вроде «живых перчаток». И это, столь «интимное» действие, происходит прямо там — на металлическом поручне, заставляя мой одурманенный разум, мысленно заскулить от обжигающих прикосновений.
Его горячее, насыщенное сладкой мятой дыхание, вплетается в мои волосы и парень наклоняется на опасно близкое расстояние от моей, пульсирующей в предвкушении шее. А когда его влажные губы практически чувствительной кожи за ухом касаются… раздаётся оглушающий взрыв!
И я вскрикиваю!
Непроизвольно разворачиваясь вокруг своей оси и обеими руками обхватывая рельефный торс Маркуса, пытаясь раствориться в его… таких крепких… да таких надёжных объятиях.
— Глупышка… — парень бережно поглаживает мои волосы, спину, поясницу, нашёптывая успокаивающие речи, — Это, всего лишь праздничный фейерверк. Смотри. — Осторожно разворачивает обратно, к искрящемуся от бесконечных салютов городу, но из объятий не выпускает.
— Фууух, — облегчённо выдыхаю, внутренне избивая себя за подобное безрассудство. Точнее за то, как так по-свойски я бросилась к этому, малознакомому солдату, с распростёртыми объятиями.
Когда взрывы затихают, Маркус, неожиданно, разворачивает меня к себе лицом и пристальным взглядом… точно на губах застывает. А затем… решительно выпаливает: