- Ирма, ты только не расстраивайся, - подбодрил меня Сержик.
- С чего бы я переживала? - улыбнулась парню, стараясь не показать свое настроение.
- Ну, как же. Ты у нас звезда и вдруг тебе предлагают какого-то занюханного партнера, - посочувствовал парень.
- А ты, значит, не занюханный? - поинтересовалась у Сержика, разглядывающего себя в зеркало. Он пытался выдавить на лбу не существующий прыщик, причем так, чтобы этого не было заметно.- Тебе еще сниматься, - предупредила, зная, что на камере все огрехи кожи видны просто великолепны, а это может не понравиться Рози. Следовательно, она может зарезать гонорар. Жадная, сука. Иногда ее хотелось пристрелить.
- Я — красавчик. И ты это знаешь, - Сержик повертел головой из стороны в сторону. - А еще у меня посмотри какие сисечки, - заржал парень, принявшись играть грудными мышцами.
- Ты доржешься, что я тебе лифчик подарю,- пригрозила.
- Свой? - с надеждой спросил Сержик.
- Вот еще. Тебе, фетишист проклятый, от меня не достанется даже порванных чулков, не говоря о безумно дорогом белье. Да и, кроме того, твои сисечки, как ты выражаешься, еще не доросли до моих размеров.
Я поиграла своим богатством, приподняв руками.
- Сиськи может и не доросли, зато у меня есть совсем другое. Сержик приспустил спортивные брюки и без какого-либо стеснения достал свой детородный орган, которым и принялся поигрывать в противовес мне. Мужская плоть тут же начала наливаться кровью. Размер члена увеличивался прямо на глазах.
- Ты раньше времени дурака бы не вываливал, а то застудишь. Придется работать грузчиком. А мешки таскать это тебе не девочек наяривать, - предупредила, сама в это время поправляя чуть поплывший макияж.
- Типун тебе на язык, - Сержик больше всего на свете боялся стать импотентом. Он как-то мне рассказывал о своем самом страшном кошмаре, в котором он стал немощен и ему пришлось жить на одно пособие по безработице.
В это время в гримерную ворвался наш режиссер Родригес, коротышка с синдромом Наполеона.
- Вы еще здесь, ленивцы? А ну-ка, быстро подняли свои задницы и пошли трахаться, мои птенчики.
При росте метр пятьдесят пять Родригес называл всех «мои птенчики». Причем его совершенно не смущало, что некоторые из мальчиков были выше его наполовину и шире вдвое.
Я как можно грациознее поднялась с пуфика и поправила на себе легкий халатик, постаравшись сильнее оголить грудь. А все для чего? Чтобы Родригес лишнюю минуту пострадал. Он давно ко мне подбивал клинья, но я стоически отказывала, делая вид, что не замечаю его домогательств. Мужчина открыто не приставал, но так или иначе подкатывал, при всем при том не переходя границы приличия. Я же по мере возможности его провоцировала, но делала так, чтобы нельзя было придраться. Кажется, нас обоих устраивала подобная игра.