— Ты уверенна?
И что-то было в голосе подруги такое, что я на миг засомневалась. Слишком красноречивое удивление повисло на лице Маришки, выдавая ее знакомство с «новой жертвой». Я никак не могла разобрать, что за чувства отразились на лице подруги. Какие-то сомнения и то ли жалость, то ли сочувствие…. И, похоже, что не ко мне…. С чего бы это — сопереживать «жертве»? Или все же Маринка за меня испугалась, и этот тип и правда такой агрессивный и опасный, может мне что-то сделать, и подруга знает это не понаслышке?! Я быстрее, пока подруга не бросилась спасать меня или «жертву», кого именно, я так точно и не разобралась, уточнила у Маришки:
— Ты его знаешь? — а потом, видя осознанный утвердительный ответ во взгляде подруги, продолжила. — Это же Александр?
Та медленно кивнула, напряженно поглядывая на мужчину, а я, получив подтверждение, двинулась в сторону «новой жертвы», не желая слушать дополнительных подробностей, которые могли бы повлиять на мое решение. Поздно уже что-то менять, справлюсь я с этим делом, и не такое проходили. Да и Машке Зотовой я обещала, и схема вполне отработанная и не давала осечек. Не должна «жертва» кидаться на объект своей страсти. Главное, напоить его приворотным «зельем».
***
В руках я держала два стакана, один для себя с водой, а второй с чаем для Саши. Думаю, можно уже «жертву» и по имени называть, как-никак скоро влюбится меня, и на какое-то время не чужие люди будем друг другу. Отойдя немного от кассы, я прошептала на чай простой и незамысловатый заговор: «Пойду я, раба Божия, в чисто поле, к могучему дубу, сдеру с того дуба кору и брошу ее в жаркую печь. Как та кора в огне горит и тлеет, так бы и сердце Александра горело бы и тлело всякий день и всякий час, и каждый миг. Уста мои — замок». (Примечание: слова придуманы). Я чувствовала, как рука, которая держит чашку чая, подрагивает, а из ладоней струится энергия, перетекая в стакан и наполняя чай силой.
Нацепив на лицо дежурную улыбку, я присела за столик к Александру и аккуратно пододвинула к нему чашечку с заговоренным чаем. Мужчина исподлобья хмуро взглянул на меня и, удивленно приподняв одну бровь, сухо спросил:
— Новая официантка?
А Машкин ухажер, похоже, тут частый гость, всех официанток в лицо знает, а возможно и по имени. И скорее всего, не только по имени. Вот ведь какой наглец — у самого девок куча, а он несчастной Машке жизни не дает. Я усилием воли остановила полет фантазии, пока меня не успела захлестнуть волна презрения и отразиться на моем лице.