Предмет оказался не чем иным, как обычным веником. От времени прутья повылезали, тонкая металлическая полоска, скрепляющая редкие прутики, грозилась развалиться. В общем, веник не внушил наследнику должного страха, поэтому он перестал уползать по стене и стоял на месте, продолжая громко смеяться. Ливерия, воспользовавшись тем, что сын не воспринял ее всерьез, змеей кинулась вперед, в три прыжка преодолев разделяющее их расстояние и, со всей силы опустила веник на то место, что находится пониже спины. Турэйн взвыл и шарахнулся в сторону, но увернуться от следующего удара не смог.
– Матушка! – обиженно закричал Турэйн, - За что?!
– За что?! – вызверилась Лив. – И это ТЫ спрашиваешь ЗА ЧТО?!
Ливерия замахнулась снова, но принц увернулся. Тогда, рассерженная мать принялась гонять сына по всему тронному залу, постепенно зажимая отпрыска в угол, из которого не было выхода. Нависнув над принцем, как скала, Ливерия гневно сверкая глазами, отчеканила:
– Ты меня уже достал!
– Но мамочка! – заканючил Турэйн. – Я ведь ничего не сделал!
– Ты?! – Лив снова замахнулась метлой, но вдруг вся ее ярость улетучилась, оставив только усталость и легкое послевкусие разочарования. – Жениться тебе пора.
Констатировав очевидный факт, Ливерия вернулась к трону и поставила орудие воспитания обратно.
– Матушка, ты же знаешь, что не родилась еще та красавица, что пленит мое сердце и душу, - мечтательно заявил принц, закатывая глаза.
– Да как не родилась-то? Целое королевство разных девиц, бери любую!
– Так это же для тела, - со знанием дела уточнил принц, - а мне надо для души.
– Для души, говоришь? – прошипела Лив, снова потянувшись за многострадальным веником.
– Матушка, фу! – крикнул принц и только потом понял ЧТО, а самое главное КОМУ он сказал. – Прости.
Извинения были похожи на комариный писк, но Ливерия перестала тянуться за веником и тяжело опустилась на ступеньки у трона.
– Как же я устала, о Светлый! – простонала Ливерия, закрывая лицо руками.
– Матушка, - осторожно позвал Турэйн. – Ты же не плачешь?
Турэйн совершенно не выносил женских слез. Особенно, если плакала его мать.
– Заплачешь тут, как же, - проворчала Лив, отнимая от лица ладони. Глаза были ясными и сухими, но блестели какой-то подозрительной решимостью. А потом Ливерия улыбнулась, и эта улыбка заставила принца нервно дернуться.