Он резко поднял на меня свои голубые глаза. Я вздрогнула. Все то же презрение и ненависть, как и год назад. Ничего не изменилось.
— Так и будешь молчать? У меня мало свободного времени.
Раздражение в своем голосе он не скрывал.
— Привет... — начала я.
— Ближе к делу, — снова грубость. — Зачем пришла? Снова нужно помочь братику? Нужна моя помощь, чтобы вытащить его из очередного дерьма? Извини, у меня нет на вашу семейку времени.
Я молча сжала кулаки. Он бил по больному.
— Нет... брата нет... он умер полгода назад...
Он чуть прищурил глаза, но не произнес ничего. Только снова наклонился к бумагам.
Господи! Ну почему я не могу отвести от него взгляда. Этот человек меня унизил, растоптал, превратил в грязь... этот человек научил меня любить... показал, что на свете еще есть счастье, радость, смех...
— Маша, — его голос заставил меня вздрогнуть, — ты пришла испытывать мое терпение?
— Нет... мне нужны деньги. Два миллиона рублей.
Он некоторое время смотрел на меня спокойно, а потом рассмеялся от всей души. Его смех порождал в моей душе ненависть. Ему весело, смешно, а мне выть хочется. Рвать на себе волосы, колотиться головой о стену. Из-за этих гребаных денег там в больнице умирает моя малышка... наша малышка... его дочь. Но он о ней ни за что не узнает. Она только моя.
Я не сводила с него взгляда. Наконец он перестал смеяться и посмотрел на меня со злостью.
— А почему не три, четыре, пять? Почему только два?
— Это не твое дело, — не смогла удержаться от грубости.
— Пошла прочь — я нищим не подаю.
Его слова вызвали панику. Нет! Я не могу так уйти. Он моя последняя надежда. Надо упасть к нему в ноги, молить просить...
— А я не прошу подачки, — не знаю, где нашла в себе такую решительность.
— И что ты хочешь?
— Я прошу эти деньги в долг.
Он снова улыбнулся. Если он сейчас рассмеется, я ударю его. Нет больше сил терпеть.
— В долг? Чем ты будешь отдавать? Судя по твоему внешнему виду — ты еле сводишь концы с концами.
Я нервно заерзала в кресле. Да, я бедна, как церковная мышь, но у меня еще сильна воля и жажда жизни.
— Или хочешь опять расплатиться своим телом?
Он не сводил с меня взгляда. Казалась, что на мне уже нет моей поношенной куртки и выцветшей футболки — он раздел меня взглядом. Раньше мне это нравилось, сейчас... было больно.
— Так вот, — он наклонился вперед, — меня оно совершенно не интересует. Я не завожусь при виде бомжей.