После мы ещё пару раз встречались. Маме я о нём ни слова не сказала. Не потому даже, что скрыть хотела, просто… Не знала, как рассказать. И сам он странный, и то, что я чувствовала — тоже словами было не описать. По крайней мере, мне тогда так казалось. Каждый открывает для себя любовь заново, каждому кажется, что такого никогда ещё никто не чувствовал, а если даже и чувствовал — как это передать?
Можно сказать, что я была потрясена тем, что со мной происходило, что происходило в моей душе, в мыслях, где всё время был только он — таинственный и непонятный незнакомец, завладевший моим сердцем. Ну вот, докатилась до затасканных фраз из дешёвых романов… Вот тут-то и загвоздка. Они хоть и затасканные, а как ещё это описать? Я не знаю. И тогда не знала, и сейчас.
Мама у меня была хрупкая, переживала за меня всё время, часто болела, как видно, больше от нервов, чем от чего другого. Растила она меня без отца. Тогда вообще с мужчинами было не очень — послевоенное время. Хотя с ними и потом было не очень, а уж в те годы особенно. А отец был мужчина хоть куда, из тех, что женщинам нравятся. Ветеран, герой и всё такое. Но ветераны — они тоже не святые. Уж во всяком случае — не все.
Когда я родилась, отец вскоре нашёл работу в городе, вроде как, чтобы лучше семью обеспечивать. Мама не хотела его отпускать, но он её особо и не спрашивал. Не тот у неё был характер, чтобы настоять на своём, а у него — как раз тот! Он и настоял, и уехал, и, как и следовало ожидать, там нашлась у него другая любовь, и другие дети родились.
Нам он помогал. Иногда. И ещё реже — приезжал. После его визитов маме становилось только хуже. Плакала ночами, тайком от меня, но разве от ребёнка скроешь? Я на отца злилась. Ни брать от него подарков не хотела, ни говорить с ним. Бросил так бросил! И нечего тут… пряниками и куклами откупаться.
Мама говорила, что характер у меня всегда был. Не в неё пошла. И ещё говорила, что лучше, чтобы тебя любили, чем любить самой. Потому что больно это. Она даже рада была, что я ни в кого не влюбляюсь так, чтобы — до слёз, так, чтобы… всерьёз. "Так оно и лучше, доченька, — говорила. — Пусть лучше тебя любят".
Я с ней не спорила, чтобы не волновать лишний раз, но в душе ни на секундочку с этим не соглашалась! То есть, конечно, хотела, чтобы меня любили, но и любить самой — это уж обязательно! Как без этого? И в голову мне прийти не могло, что так жизнь повернётся — проживу её по маминому завету…