- Меня восхищает её упорство, - признал Сагромах. – И всегда восхищало.
- Поэтому ты полюбил её? – в лоб спросил Гайер, обернувшись к отчиму, и Сагромах, взглянув в ответ в глаза юноши, от души засмеялся.
- Понятия не имею, - ответил тан.
- Но ведь что-то же послужило толчком… – думал Гайер вслух. – Я… ты знаешь, отец, я сто раз слышал разные истории о Матери лагерей. Они очень разные – некоторые величают мою мать, другие поносят. Я думаю, что прошло слишком много времени, чтобы люди помнили, но всякий раз, когда надеюсь услышать хоть что-то вразумительное о той Бансабире Яввуз, которую знаю я, натыкаюсь на ответ, который начинается со слов «В дни Бойни Двенадцати Красок твоя мать...».
Сагромах положил сыну руку на плечо.
- Тебя это радует или утомляет?
- Это вводит меня в непонимание, - признался Гайер. – Иногда мне кажется, что все их слова – вымысел, потому что единственное, что я вижу на тренировках – моя мать хороший боец. Но и только. Среди воительниц всех северных домов таких немало, и я любую уложу на лопатки.
Сагромах заносчивость сына проигнорировал.
- А ты думаешь, быть хорошим бойцом – мало?
- Но ведь она первый номер Храма Даг! Рассказы ходят такие, что она, по меньшей мере, должна быть чудовищем!
Сагромах засмеялся.
- Ты видел, как северная медведица носит на спине медвежат?
Гайер пожал плечами:
- Ну как видел? Скорее догадываюсь.
- Но ты видел их перемазанные кровью морды после охоты, не так ли?
Гайер молча кивнул.
- Медведицы бывают хорошими матерями. Но ведь от этого они не перестают быть медведицами, - вдруг усмехнулся Сагромах.
- В смысле, так же, как мама, воспитывают то лаской, то затрещиной, - протянул юноша. - Но ведь Шухран не её ребенок! – вспылил Гайер с новой силой.
А потом вдруг разинул челюсть: Бансабира, отступив еще на шаг, вдруг перехватила инициативу. Шухран сделал двойной рубящий с обеих рук, но Бану вместе с копьем оттолкнулась, взмыв, прыжком перевернулась в сторону, проворачиваясь в воздухе вокруг себя, еще и еще, пока Шухран, выходя из себя, наносил удары. Потом уверенно приземлилась и, провернув копье, замахнулась. Древко уперлось Шухрану ровно в шею и остановилось.
- Я выиграла, - улыбнулась танша.
Шухран признал: не останови она руку, и его шея была бы сломана. Бансабира отвела копье, когда Шухран выпустил из рук мечи, и воткнула острие в землю.