Постепенно наши с братом интересы стали сильно разниться. У каждого образовался свой кружок друзей-приятелей. И, хотя мы продолжали всё-также держаться друг друга, тайнами больше не делились. А мои сны, они никуда не пропали. Стали сниться реже, это правда, но оставались всё такими же красочными и живыми, реалистичными. Со временем пришло осознание, что тень за моей спиной принадлежит вовсе не Сашке. Не его шаги я слышу рядом, запыхавшееся дыхание и голос…. Вот голос я не помнила.
Не знаю, что подвигло меня не делиться этим с родителями и Сашкой? Вероятнее всего, подсознательно догадалась, что ничем хорошим для меня эти откровения не закончатся.
Сашка, скорее всего, просто надо мной бы посмеялся. Но это Сашка. Он давно считает, что все мои рассказы просто выдумка, чтобы досадить ему. А вот мама. С мамой всё было бы не просто. Любое подозрение на пошатнувшееся здоровье обычно заканчивалось посещением кучи разных специалистов. И визит к психиатру был бы мне обеспечен, что совершенно не входило в дальнейшие планы на жизнь. Мама всегда старалась нас с братом оберегать от всех опасностей: мнимых и настоящих. И уж отклонений в психическом развитии собственного ребенка точно бы не пропустила. Я же некоторое время успокаивала себя тем, что у меня просто хорошо развитая фантазия. Или игры подсознания.
Но не все мои сновидения можно было объяснить буйной фантазией. Были среди них и совершенно фантастические, что впору сценарий для Голливуда писать. Такие обычно оставляли приятное послевкусие, радовали замечательным настроением и долго помнились. Но снились и кошмары, в которых сцены кровавой охоты в безлунном лесу сменялись на наблюдение за жизнью средневековых сервов, страшной в своей обыденности. И я воспринимала увиденное во сне, словно являюсь участником этих событий. Полеты, купание в лесном озере, где вода настолько прозрачная, что были видны камешки, устилающие дно, бескрайние луга, с одуряющим ароматом цветов, странные звери и птицы – разве это можно выдумать? Как и горячие руки таинственного спутника, бережно обнимающие тебя за плечи, спиной прижимающие к себе. Звук чужого дыхания над ухом, ласковые слова в утешение, когда что-то не получалось.
Чем старше я становилась, тем откровеннее становились мои сны. И мне всё меньше и меньше возникало желание ими поделиться. Хоть с кем-нибудь. Моя шизофрения никому не приносила вреда. Кроме меня самой.