— Утром будет то же самое, — вздыхает женщина.
— А это называется похмелье.
— Не ищи счастья, Джером. Живи здесь и сейчас. Если что-то тебе дарит радость, не отказывайся, не откладывай на потом. Потом будет поздно. Потом все меняется, становится блеклым, пустым, доступным, испробованным, скучным, пресным.
— Я не ищу счастья, Ребекка. Я знаю, какое оно. У меня его было слишком много, и больше всего на свете я боюсь снова обрести то, что теряя, каждый раз подыхаешь от боли, а терять приходится всегда.
— Но оно того стоит, Джером. Настоящее счастье стоит любой боли.
— Все зависит от того, что в твоем понимании счастье.
***
Отрывок 3
Спустя час вертолет Квентина Моро приземляется напротив ворот, ведущих на кладбище. Оно как две капли воды похожи на то, которое мы покинули не так давно. Моро направляется по грунтовой дороге внутрь, жестом приглашая идти за ним. Что за черный юмор? Я обескураженно бреду следом за стремительно удаляющимся мужчиной. Быстрыми шагами, не оборачиваясь, Квентин Моро идет к известной только ему цели. Резко остановившись у одного из надгробий из белого камня, он поворачивает голову и пристально смотрит на меня. Я подхожу ближе, все еще пребывая в растерянности от непредвиденных событий, обрушившихся на меня с появлением этого человека. Я не чувствую угрозы, но в то же время ситуация двоякая и напряженная. Встаю рядом с Моро. Плечом к плечу, опускаю взгляд на надгробие, и застываю, чувствуя, как кислород покидает мои легкие.
Дайана Моро.
1960-1995
Не могу поверить своим глазам. В висках шумит из-за резкого притока крови. Состояние близкое к шоку, металлический привкус во рту, влажные ладони, непроизвольно сжимающиеся в кулаки и холодный пот, выступивший на лбу. Я нашел ее… спустя столько лет. На другом конце света. Она вернулась домой и была рядом все это время. Опускаю веки, чувствуя острую резь в глазах. События того дня в бешеном ритме проносятся перед внутренним взором и ее последние слова звучат в голове.
Я очень тебя люблю. Больше всех люблю… Дождись. Я… вернусь.
— Что ты помнишь о своей родной матери, Джером? — вкрадчиво спрашивает Квентин Моро. Мне не нужны его намеки и подсказки, я все понял. Дайана Моро. Почему от меня скрыли?
— Немного. Почти ничего. Размытый образ. Мне было пять… Ее звали Даша. Даша Ветрова. Кертис назвал другое имя… Дайана, — говорю я охрипшим голосом, превозмогая острую душевную боль. — Она…