- И что, до сих пор ломает? – поинтересовался Леон.
- Очень, - поморщившись, ответил Дориан, вновь прилипая взглядом к сигарете в руке брата. – А я уже выкурил сегодня три сигареты и оставшиеся две лучше оставить на вечер, потому что после интервью я точно захочу покурить.
- Знаешь, Ди, по-моему для твоего голоса вреднее нервы, чем сигареты.
Леон огляделся в поисках пепельницы – её Дориан прятал, покурив, чтобы лишний раз не напоминать себе о сигаретах. Сходив в ванную и отправив окурок в унитаз, старший вернулся к брату.
- Я согласен с тобой, но Фишер… - вздохнул Дориан.
От табачного запаха и разговоров о сигаретах курить захотелось аж до зуда! Чтобы как-то отвлечься, Дориан гладил себя по бёдрам, пытаясь хоть этим занять руки. Но получалось слабо. Хоть покурил Леон, но Дориан ощущал горьковато-сладкий табачный вкус на языке и он ужасно раздражал нервы.
- В таком случае у тебя есть выбор, - заговорщически проговорил Леон, подойдя к брату. – Либо ты мучишься от ломки и стоически переносишь отказ от курения, либо куришь, как раньше, просто тогда, когда Рональда нет рядом.
Он нахмурился и почесал висок, добавляя:
- Хотя я, вообще, считаю, что это не его дело. Если только вспомнить про твою астму…
- Последний приступ у меня был в девять лет, - отмахнулся Дориан, по-хозяйски запуская руку в карман джинсов брата и извлекая оттуда пачку сигарет.
Сунув руку во второй карман, он какое-то время безрезультатно пытался нащупать в нём зажигалку, пока не поднял взгляд и не увидел хитрую улыбку Леона.
- Аккуратнее, - произнёс старший, - карманы-то всё-таки передние…
Дориан шумно выдохнул, испепеляюще смотря на брата.
- Вот, всё у тебя сводится к этому месту! – рявкнул он, отдёргивая руку от брата.
- А что мне ещё делать, если у меня там всё работает на «ура»?
Дориан скривился в ответ и, сунув сигарету в рот, подкурил и демонстративно отвернулся от брата.
Посидев с ним ещё немного и так и не удостоившись более вниманием младшего, Леон напомнил ему, что в восемь часов у них интервью, на что Дориан огрызнулся, что провалами в памяти он не страдает, и ушёл к себе в номер.
Помириться, как обычно, никто не пытался, потому что оба знали, что вечером никто из них не вспомнит об этой маленькой ссоре.