– Да как же я их отвезу-то? – растерялся мужичок. – Кто ж меня туда пустит теперь? Они ж, поди, уже хватились, и…
– Драконы! – послышался чей-то крик вдали, а потом уже ближе: – Драконы летят!
– Нашли! – ахнул кто-то в толпе. – Теперь всех нас убьют!
– Нас всех пожгут! Из-за него! Бежим! Спасайтесь! Горим! – толпа взорвалась криками.
Паника, как огонь сухую траву в жаркое лето, мгновенно охватила людей. С криками, они попытались бежать, но слишком много их столпилось в одном месте. Началась давка, кто-то упал, кто-то перевернул ближайшие лотки. Те, кто был дальше, услышав крики и заразившись паникой, кинулись врассыпную, бросая вещи, давя и топча чужой товар, а порой и упавших людей.
– Стойте! Не бегите! – кричал Горислав, пытаясь хоть как-то остановить начавшееся безумие, но тщетно. Его самого чудом не снесли вместе с конём. Поняв, что сделать уже ничего невозможно, он лишь успел подхватить к себе в седло какого-то мальчонку и позволил коню самому искать дорогу в бегущей толпе.
Торговца он из виду потерял. Когда, вместе с толпой, его вынесло к реке, огибающей ярморочное поле, и стало свободнее, Горислав спустил парнишку на землю – теперь опасности быть растоптанным уже не было, – и, развернув коня, попытался вернуться туда, где всё началось, и найти того злосчастного торговца.
И едва не ахнул, увидев, что над тем, что совсем недавно было весёлой ярмаркой, мечутся пятеро огромных, как ему показалось, соломенно-жёлтых драконов. Они парили совсем низко, едва не задевая лапами крыши уцелевших шатров, словно бы что-то высматривая внизу. И даже глупец понял бы, что именно.
Ратник приподнялся в стременах, с ужасом глядя на то, что оставили после себя разбегающиеся люди. За какие-то минуты объятая паникой толпа смела шатры и прилавки, перевернула телеги, растоптала товары, но, что страшнее всего – тут и там лежали тела людей, раненных или уже мёртвых, неизвестно.
Краем глаза заметив всплеск знакомого, ярко-синего цвета, Горислав оглянулся и увидел, как знакомый торговец, из-за которого всё и началось, скачет без седла на своей лошади с обрезанными постромками. А неподалёку, на небольшом взгорке, лежит его перевёрнутая телега, мимо которой, затаптывая высыпавшиеся и разбившиеся яйца, бегут люди.
Поняв, что ничего исправить уже нельзя, Горислав решил хотя бы призвать к суду старосты – а может, и самого князя, – того, по чьей вине уже погибло столько людей, а что будет дальше, когда драконы не найдут свои яйца в целости, даже представить страшно. Развернув коня, ратник помчался вдогонку за преступником, навлёкшим на людей гнев драконов.