Быстрыми шагами выйдя на улицу и посмотрев на полную луну, Аларис с трудом сдержался, чтобы не перевоплотится.
Сжимая в руках небольшой свёрток, он направился в сторону небольшой деревушки, которая располагалась к востоку от лесничего дома.
Аларис чувствовал запах людей. Он был для него противен. От ребёнка тоже исходил этот запах, что сводило с ума его и волка внутри.
{«Как такое могло произойти? Моя дочь является сильной волчицей. Как она могла связаться с человеком? Посмотреть в его сторону? Позор!»}
Теперь Аларис был точно уверен, что отец его внучки человек. Это было слишком очевидно.
{«Никто не должен узнать, что моя дочь, дочь альфы баловалась плотскими утехами с человеком, тогда другие стаи поднимут протест, а мне это ни к чему. Стая рыжих была главной, так и должно остаться…»}
* * *
— Господи, Вахрам! — вскрикнула тучная женщина, стоявшая на пороге своего дома.
— Чего орёшь? Ночь на дворе, — недовольно отозвался мужчина и медленно открыл дверь. Опустив взгляд следом за женой, он обомлел, потому как на пороге лежал свёрток со спящим ребёнком.
— Это что такое? Что за звери эти люди?! Господи, спаси душу этих губителей! — пробубнила женщина и бережно взяла в руки дитя.
Войдя в дом, Айнера махнула рукой в сторону своего стола. Вахрам всё понял и быстро принёс жене чемодан с принадлежностями.
— Звери… Настоящие звери. Смотри, они даже пуповину толком не завязали. Господи, как малышка ещё жива ?.. — разглядывая бледное тельце девочки, заговорила себе под нос Айнера.
— Жена, это нужно отнести к старейшине, пусть решает, что с этим делать!
— Это ребёнок, не говори так о нем, — тихо, но с властными нотками в голосе ответила женщина.
Обмыв ребенка, Айнера завернула ребенка в мягкую пелёнку.
— Подержи, я молока подогрею, — отдав ребенка на руки своему мужу, она ушла на кухню.
Замерев, Вахрам стоял, боясь пошевелиться и тем самым сделать больно этому хрупкому созданию. Опустив голову, он уставился в маленькое личико. Сердце мужчины налилось теплом, почему-то ему захотелось прижать малышку и никому ее не отдавать, но он знал, если старейшина узнает, что они взяли чужого ребёнка и не сообщили ему об этом, то будет наказание.
Отгоняя от себя наваждение, он передал свёрток вернувшейся с молоком жене и направился собираться в дорогу.