- Если – что?
- Если ты уйдешь и не вернешься, - закончила Морганит, дрогнув на последнем предложении. Терпи, Ральф, терпи. Ты сам это разрешил. Дал слабинку. Оттягивай момент, когда или проигрыш, или победа поставят отнимут ее.
- Ты совсем не боишься меня? – разъединяя руки, Ральф прижался горячим влажным лбом к ее лобику. Контраст двух противоположностей. Как они.
- Я не боюсь тебя, но боюсь за тебя.
- А я боюсь себя, - сумел все же втянуть воздух в ноздри Ральф. – Потому что руки, которые обнимают тебя, забыли, что такое нежность, забота и тепло. Забыли, что держат живое существо. Со мной очень непросто, бабочка. Я ненавижу ложь от других, но сам…
- Это еще я много говорю ночью? – как легко она сменяла напряженность и трагичность на непринужденность. Как легко переплела их пальцы и повела к кровати, а он, зачарованно следя за ней, повиновался. Чего бы ни попросила она в эту проклятую минуту, он исполнил бы. Ее любовь. Ее вера. Ее невесомость. Они превращали девушку в бабочку. Которая доверчиво прилетела к нему. Села на его раскрытую ладонь, и остальное зависит от него. Сжать кулак, ломая крылышки. Сохранить ее в целости. Не отпуская