Не то моя реакция Захара проняла, не то парень хоть и упрямый, но мою параллель медленно принимал.
– Ты про деревяшку? – рассеянно переспросил парень и вытянул шею, заглядывая через моё плечо.
Так, не показываем удивления, не разрушаем хрупкое, только обретённое восприятие.
– Да-да, – чего-чего, а лилейный голосок от себя никогда услышать не ожидала. Однако открытие. – Он самый.
– Деревянное лицо, – неоднозначный жест, – знаешь, забавно, как человеческое, только расположено на бревне.
– Стоять, – шикнула на почти давшего дёру духа. Обиделся он, понимаешь! Подхватила потоком энергии и притащила обратно.
– Летает, – странненько хихикнул Захар. – Ростом около метра, вместо рук сухие ветви. Глаза угольками. Светятся.
О, последнее сбило с мысли.
– Чёрные? – подозрительно уточнила.
– Чёрные, – отрешённо подтвердил парень.
Вот те на. Пока всё шло к духу дерева, вроде внутренней сущности вещей: у некоторых деревьев, озёр, гор там. В стуле мог оказаться. Разве что у лесных духов, по идее, глаза более природного цвета. Допустим, сама никогда не видела, да и не могла, но логично, не правда ли? Дух леса – глаза зелёной листвы, у озёрного народа голубые и синие, но угольками?
– Он грустит, – прошептал Захар, и его лицо приняло нетипичное для него выражение. Никогда парня таким не видела, он ведь серьёзный, невозмутимый, извечно деловой, а тут дал слабину. – Почему он грустит, Дана? – Осторожно, он взял меня за руку. – Или тебя и не Дана зовут?
– Дана, я Дана. Просто снюсь тебе, вот и всё.
На мне задержался задумчивый взгляд зелёных глаз.
– А почему грустит, не знаю…
Захар легонько коснулся и второй моей руки. Острожно, едва задевая кожу. На лице немой вопрос, но видимо, не прочитав отвращения, парень зажал обе ладони между своих. Большой палец невесомо поглаживал тыльную сторону, пару раз зацепил особенно нежную кожу на запястье, но быстро одёрнул. Извиняющийся взгляд.
– Дана, он плачет, – выдохнул Захар.
А я сначала только и могла, что моргнуть. Вытаращилась и долго не понимала, о ком вообще говорил Захар. Дух настойчиво тыкался в мою руку, но отвернуться от пронзительного взгляда не могла. Именно пронзительного, наконец, поняла, что никак не укладывалось в голове. От пронизывающего и какого-то даже высокомерного взгляда привычного мне Захара не осталось и следа.