Цветы шелестели на морозном ветру, и в их шелесте Хрийз почудилась вдруг неясная угроза. Но какая угроза может идти от родной стихии?! Кажется, девушка задала вопрос вслух, потому что Лилар ответила ей:
– Любая стихия, вышедшая из-под контроля, очень опасна. Жизнь – не исключение.
– Но эти цветы… то есть, я хочу сказать… цветы – безобидны? Они же цветы!
Но голос дрогнул, выдавая неуверенность, и Лилар услышала.
– Вы ведь сами всё прекрасно понимаете, госпожа, – мягко сказала неправильная горничная, беря Хрийз за руку, как маленькую. – Пойдёмте.
Хрийз пошла за нею, а у порога оглянулась. Цветы все как один повернули головки ей вслед. Не к солнцу. А к ней. Девушка плотнее затянула шарф на шее.
«Знания утрачены», – сказал ей тогда старый князь. – «Стихию надо поднимать и изучать заново»
Огонь опасен, он обжигает. Вода опасна – ею можно захлебнуться. Воздух поднимает в небо ураганы и смерчи, Земля погребает под огромными оползнями, камнепадами, селями. Смерть – и так понятно, что это такое. А Жизнь…
На что способна смертоносная Жизнь, Хрийз не знала и даже не могла догадаться. Всё в ней восставало против этой, логичной в общем-то, мысли. Жизнь – это благо, Жизнь – это безусловное Добро, в отличие от Смерти, не так ли? Но магические стеклянные цветы, проросшие во дворе аль-нданны Весны от гнева проводника стихии Жизни напомнили давным-давно прочитанную в далёком детстве жуткую фантастическую книжку, в которой хищные растения поедали людей. Но если там, в Геленджике на Земле, легко было отмахнуться от страшных книг, списать всё на воображение автора, то здесь, в мире магии и зелёного солнца, могло ожить всё, что угодно.
Стекляники не триффиды.
Но их действительно слишком много стало в городе.
Изломанная заря в окнах домов остывала, плыли по улице зеленовато-сиреневые сумерки. Похолодало, и в прозрачном воздухе заплясали тоненькие искры – вымерзала атмосферная влага, осаждаясь в виде мелких, стеклянных льдинок. Хрийз плотнее стянула капюшон, сунула озябший нос в шарф. Скорее бы уже возвращалось насовсем солнце и уходили холода! Лето, когда можно было надеть всего лишь одно лёгкое платье, вспоминалось с приставкой «это было давным-давно, и это была неправда». Не верилось, что наступит день, когда снова можно будет скинуть сапогу и натянуть открытые босоножки!