А потом отправились в планетарий. Желающих туда попасть, кроме нас, не было совсем, так что целый зал был в нашем распоряжении. Я сидела на деревянном стуле из трех кресел, как в совковых актовых залах, но это совсем не портило хорошего впечатления от вечера. Кит, если что-то было не понятно, задавал мне вопросы, их был миллион, но я старалась отвечать, как можно проще, тщательно подбирая каждое слово. Он в основном кивал и старался внимательно слушать, что рассказывает про солнечную систему и звезды лектор. Было так непередаваемо классно сидеть в полной темноте, а над головой звездное небо, словно бы ты лежишь в поле, а вокруг на тысячи километров ни души. В детстве я очень любила планетарий, мне нравилось ощущать, будто звезды совсем близко, словно бы их можно было потрогать руками. Наблюдая искоса за сыном, я сделала вывод, что ему тоже интересно. Он так забавно хмурил лоб, пытаясь вникнуть в тайны нашей Вселенной, что я едва сдерживалась, чтобы не смеяться. В такие моменты он до такой степени был похож на Макса, что у меня перехватывало дыхание. И я замирала на миг, словно бы он снова был здесь, рядом. Только в планетарии, пялясь в маленькие точки на черном небе, я окончательно осознала, что так и не смогла отпустить любимого. И, несмотря на то, что прошло уже три года со дня его кончины, я так и не смирилась с этим. Не привыкла. И никогда не привыкну. С этим надо было что-то делать. Но не сегодня. Сегодня я наслаждалась обществом нашего сына, и не желала думать ни о чем другом.