— Что сказал отец, Ник?
«Пусть этот паршивец сам выбирается из собственного дерьма! Ты хоть представляешь, какие проблемы мне он принёс? Не один банк, узнав о долгах моего сына, не согласился выдать кредит! Даже ты, Никки, ни на что не годишься! Давно надо было выдать тебя за одного из своих бизнес-партнёров, а сейчас хрен кто тебя замуж возьмёт! Вся в свою мамашу, витаешь в облаках и ищешь кошелёк побольше, однако всё! Что можно было выжать из кармана папочки, выжали! Дальше, детки, сами!»
— Он обанкротился, Шейн.
-Нет… — пробормотал брат, дикими от ужаса глазами смотря на меня, — Нет!
-Пожалуйста, тише!
-Да срать я хотел на этих гоблинов! Ник, я ж умру! Я умру за решёткой! А если меня осудят за изнасилование? Ты хоть знаешь, как в тюрьмах относятся к насильникам? Я умру!
Всё-таки настойчивые слёзы прорвались сквозь все мои барьеры и градом потекли по щекам. Невыносимо смотреть на таково вот безумного и испуганного Шейна, когда помнишь его с вечной улыбкой и задором в шоколадных глазах.
-Обещаю, я что-нибудь придумаю…
— А что думать-то? Найди папашу и пусть он оплатит моё освобождение!
Я не ослышалась?
— До суда остался месяц, Ник! Кто, кроме тебя мне поможет?
— Ты хочешь, чтобы я трахалась за деньги? Господи, Шейн, ты обезумел!
— Ник, никто мне не поможет, понимаешь?
— Стаффорд!
Брат не обратил на грозный голос полицейского никакого внимания. Он упал коленями на пол и с мольбой посмотрел на меня:
— У меня никого нет, кроме тебя! Вытащи меня, отсюда!
— Стаффорд, быстро сел!
— Не трогайте Шейна! — закричала я, нарушая запреты, и подбежала к брату, наконец-таки крепко сжимая его тело в объятьях, — Я спасу тебя, слышишь? Я сделаю всё, чтобы ты вновь был счастлив!