Немного дальше от его машины стояла красная "Audi TT", маленькая гладкая и спортивная. Они простояли здесь целый час, прежде чем она подъехала и его уже начинало потряхивать. Егор даже не проводил владелицу взглядом, мечтая только об одном: чтобы Полина поскорее свалила и у него появилась возможность расслабить свои нервы.
Теперь жизнь казалась красочнее. Густые зелёные деревья, сочная трава, пение птиц, а потом ворота открылись и он даже инстинктивно дернулся, когда лаковая туфелька неустойчиво встала на мелкую брусчатку.
Всего лишь чей-то товар. Чья- то коллекционная монетка или моделька.
И его еще один билет к самопознанию. К саморазрушению.
Они с Полли больше любили работать с девочками. С ними было проще. Рыбки проглатывали жирную, как им казалось наживу, не замечая остро заточенного крючка, которым Егор распарывал их нутро.
Если ценность можно потерять, украсть или продать, то это х*йня, а не ценность. Кусок дерьма, который чего-то стоит. Чего-то, что в итоге можно так же бездарно про*бать.
Он облизал пересохшие губы, убрал челку, которая падала на лоб и сфокусировал взгляд на обладательнице лаковых туфель. Иконы пишут не так тщательно, как Егор сканировал незнакомку.
Он почувствовал внутри щекочущее желание выползти из тачки, но им обоим нельзя было палиться. И если Полина сегодня была блондинкой, а завтра рыжей, то особые приметы Егора, просто так краской для волос не замазать.
Сознание человека самая большая загадка, к которой редко кто находит ключ. Возможно, все мы талантливые художники, музыканты и поэты, только не знаем как разблокировать скрытый потенциал. Сейчас Егору казалось, что он находится в музее, а перед его глазами самый уникальный его экспонат — голограмма идеальной женщины, которая видоизменяется в зависимости от вкусов смотрящего.
Он раздевал и одевал ее тело, чувствовал, как касается длинных чёрных волос, тонул в зелёной радужке глаз, позаимствованной у лесных нимф, водил сухими пальцами по острому подбородку и скулам, он разве что не тр*хал ее в машине.
Его личная модель прекрасного. Иллюзия, основанная на его вкусах.
Пальцы сами сжали ручку автомобиля, когда она повернулась к нему и протянула руку, беззвучно шевеля пухлыми губами четкое: "пойдем".
Он сейчас тоже состоял из двоичного кода, был внетелесным и абсолютно свободным.