– Ну, значит, будем оживлять! – с облегченьем произнёс несгибаемый опер.
– Для начала вас надо согреть. Курорта не обещаю. Мы люди простые. Что есть, то есть, – подбадривая себя этими рассуждениями, он метнулся в кладовку, вытащив оттуда огромную деревянную лохань. Она знала лучшие времена. Вместе с женой, хохоча и пинаясь, они любили в ней мыться. «Как давно это было!» – опять промелькнуло воспоминание у него в голове. Сам же он подтаскивал вместительную деревянную чашу поближе к кровати, приговаривая «Слава мне! Вовремя добился, что бы горячую воду провели! Хоть здесь без хлопот!» Наполнить лохань почти до краёв ему удалось очень быстро. «Ну а теперь, бабоньки мои, водные процедуры» – подбадривая сам себя, он приблизился к двум, так и не подающим признаков жизни телам.
– Надо сначала ту, что побольше. Я прав? – обратился он с вопросом к Рыжухе, опасливо выглядывающему из-за двери. Более смелый бандит – Банди, чёрный, поджарый, лоснящийся кот осмелился подобраться к краю лохани, осторожно втягивая в себя воздух. Рука Стаса дотронулась до тела ближайшей девушки. «Фу гадость!», непроизвольно поморщился он. Прикосновение к холодной влажной коже вызвало у него прилив омерзения.
– Прямо змеюка, какая или лягушка, – вырвалось у него. Стараясь не смотреть вперёд, он стащил с этой холодной влажности ещё более отвратительные тряпки и, неуклюже подхватив тело, опустил его в горячую воду. Затем также быстро разобрался и со вторым.
Вода сразу выплеснулась через бортик, заливая дощатый крашенный пол. Чёрный кот, обижено взвыв, отпрыгнул в сторону.
– Ничего не дрейфь! Справимся! – успокоил его хозяин. Одной рукой намыливая губку, а другой, поддерживая над водой головы сразу двоих. Самое удивительное, у него не проходило ощущение «неживого» в руках, какой-то упругой резиновой сопротивляющейся субстанции под ладонями. С чёткостью автомата он тёр и тёр эту бесчувственность, твёрдо зная, что, как только прогонит её, они оживут. И, словно отвечая его мольбам, вода, остывая, впитывала в себя стылость начинающих оживать тел.
– Ну, вот уже лучше! – обрадовался он, оглядываясь, куда бы их положить. Его ищущий взгляд упал на кровать с развороченным, грязным, промокшим верхом. – Ничего, прорвёмся! – успокаивал он себя, придерживая тела и одновременно зацепив ногой и стаскивая некогда чудесное покрывало, превратившееся в грязную тряпку.