– Я не хочу спорить с тобой, Сантэль. Давай воспользуемся твоим убежищем, сколько нам позволят. И не будем с тобой обсуждать бунт против короны.
Голос Стамиаля звучал устало, настолько устало, что Сантэль бросила на него удивленный взгляд. Ее брат отличался особым упрямством и никогда не сдавался. Он пер напролом, словно раненый кабан, старающийся уйти от охотников. В тот момент становится не понятно, кто здесь охотник, а кто жертва? Но сейчас… Сейчас Стамиаль поражал погасшим взором, опущенными плечами и поникшей головой. Эльф был не похож на уверенного в себе воина, который твердо знал о своих целях и шел к ним напролом. «Что случилось с тобой, брат? Неужели Миргистлин так подействовала на тебя? А может это и к лучшему? Больше ты не будешь идти против богов и самой жизни ради странных мечтаний, каковым не суждено сбыться», – пронеслось в голове у Сантэль. Но Стамиаль отвел глаза, и разум бывшей королевы потерял нить ее размышлений, переключившись на красоту родового дворца, до которого они, наконец, добрались. Она позабыла о том, о чем размышляла еще мгновение назад, начав разглядывать и изучать резьбу на стенах. Такого за ней никогда не замечалось, и Сантэль сильно удивилась тому. Возможно, что причина была в магии этого места, которое не позволяло им думать ни о чем ином, кроме самого Дахрата и его жителей. Сантэль тряхнула головой и следуя за приглашающим жестом жрицы, переступила порог парадного входа.
В полутьме коридоров, украшенных коронованной башней и крылатыми конями, их встретила молоденькая жрица, чьи пластины украшал герб Гимер Вистаров. Она приветственно склонила голову, приглашая представителей своего рода пройти. Те как-то незаметно сникли, став меньше и даже младше этой девчушки, которая по-хозяйски дернула за ошейник взрослого раба. На вид ей было не больше пятнадцати лет, но она вела себя так, словно прожила уже целую жизнь. Ее низший ранг среди жриц подчеркивал один-единственный раб, чей поводок она твердо держала в руке. Сантэль даже ужаснулась тому, какая судьба постигла девушку – никогда не видеть солнца.
Но мысли бывшей королевы не волновали младшую жрицу их рода, она словно призрак пошла вперед по коридору, громко шурша платьем. Раб послушно следовал за ней, каждый раз едва не падая, когда жрица дергала его за поводок. Но юную жрицу это не волновало, она шла по коридорам, освещенным приглушенным магическим светом, который почти не разгонял тьму, так, словно она прекрасно видела, куда идет. Или знает. Из полутемных переходов они вышли в залитый голубым светом зал. Вдоль стены стояли статуи членов рода Гимер Вистар, а у дальней стены высился резной алтарь рода, посвященный Хессель, чья великолепно исполненная статуя застыла над резным столом. Ее черное тело мерцало в магическом голубом свете. Богиня простирала над украшенным гербами Гимер Вистаров алтарем руки. В одной она держала огромную, змею, угрожающе оскалившую ядовитые зубы. В другой руке у Хессель был зажат карающий кинжал милосердия, как его называли во всех божественных трактатах. Его трехгранный клинок не оставлял надежды на выздоровление, проникал под любые доспехи.