- Я доведу его до Вас, а потом встречу.
- Да? Но ты же будешь занята.
Я почувствовала, как загорелась кожа на моем лице. Уличение во лжи любому человеку было бы не приятным. И врать я, конечно, не любила, но иногда приходилось этим заниматься во имя сохранения своего разума.
- Так, дорогая, - взял меня под локоть Петр Григорьевич, - я понимаю, что причиной твоего отказа является мой сын. Но ведь все недоразумения, кажется, улажены? Так в чем же дело? Он не кусается, и обижать тебя вновь я ему, этому балбесу, больше не позволю.
- Так Вы едете? – раздался за нашей спиной звук открывающейся двери, и нетерпеливый вопрос.
Мы дружно и нервно обернулись с Петром Григорьевичем. По лицу Олега Петровича я поняла, что он не слышал данную в его адрес характеристику.
- Нет, Ольга не едет, говорит, что ей нужно пробежаться по магазинам, - с сожалением в голосе, произнес его отец.
- В такую погоду? – с едким сарказмом спросил сын. – А как же макияж?
Я с гордым, презрительным видом промолчала. Взрослой девушке не подобает опускаться до разговора с такими язвящими молодыми мужчинами. Молчание в этой ситуации было показом большого воспитания и выдержки, но мне так хотелось показать ему язык и добавить: « Съел?»
- Ну, что ж, едем без твоей любимой секретарши, - оставил за собой последнее слов мой шеф и подколол напоследок своего отца и меня. – Надеюсь, увидимся вечером за ужином.
Я в ответ непроизвольно сморщилась, чем дала ему понять, как жажду этой встречи.
- Ну, ну, - засмеялся Олег Петрович, увидев мою гримасу.
Дверь за моим мучителем и его отцом мягко закрылась, а я устало опустилась на стул, но мой мозг при этом усиленно заработал, размышляя, как бы избежать вечера в семье Шубиных. По магазинам бегать не было никакой необходимости, и как правильно заметил мой шеф, в такую погоду - тем более. Мне нужно было отсидеться некоторое количество времени, чтобы сын и отец отъехали от здания офиса. Мысленно перебирая прошедший день, я вспомнила, что Олег Петрович иногда смотрел на меня с загадочной заинтересованностью. Что же его так заставляло смотреть на меня? И это легкая насмешливая улыбка на его губах, к чему бы это? То, он грубо разговаривает со мной, кидается, как собака, то сладко улыбается, и чуть ли не расточает мед. Тут что-то не так, но я никак не могла понять, в чем кроется причина такого поведения молодого шефа. Верить, что он перестал меня подозревать в адюльтере с его отцом, я не могла. Это не тот человек, который быстро отказывается от своего мнения. Я сидела уже с полчаса и никак не могла придти к единому решению, какую линию поведения выбрать при разговоре с молодым Шубиным. Это в конце концов меня разозлило, а чего я должна ломать голову из-за какого-то красавчика? Мне что, детей с ним крестить? Надо держаться с ним так, будто никогда между нами не было никаких столкновений. Для меня он транзитный, ничего не значащий, в моей судьбе человек. Я просто перестану обращать внимание на его взгляд, насмешки, язвительные замечания. Он пробудет здесь еще два дня, и как говорится в анекдоте: «Поезд Москва – Воркутю тю-тю». Так что не пропадем под натиском столичного хлыща, бабника. Придя к такому мнению, я повеселела и рассмеялась вслух. Энергично натянув на себя пальто и сапоги, я бодро зашагала домой.