О, Даиг, это же аниры! Отец буквально пылал гневом и бесконечно изливал за столом во время ужинов свое презрение и возмущение тем фактом, что «этим грязным скотам» было не просто впервые позволено присутствовать на празднике Выбора. Правитель от своего имени был вынужден их пригласить и даже позволить претендовать на ухаживания за любой аристократкой Гелиизена, если такова будет ее воля. А с другой стороны, наш лучезарный Окнерд Пятый сам решил несколько лет назад сунуться с завоевательным походом в их земли, где получил по носу, и дабы избежать теперь ответного вторжения, вынужден был лебезить и проявлять лживое дружелюбие. А что умиротворяет разгневанных мужчин лучше, чем несколько пожертвованных ради великой цели девственниц хороших кровей? Конечно, все будет обставлено благопристойно и девушек отдадут замуж по всем правилам, но это не меняет того факта, что им предстоит уехать в страну настоящих варваров, с загадочными и, ходили слухи, отвратительными обычаями, и скорее всего, сгинуть там навсегда. Естественно, именно по этой причине в нынешнем году наблюдается небывалое нашествие дебютанток из самых глухих углов государства – ведь не отдавать же этим «полуживотным» представительниц лучших родов. Это абсолютно исключено.
Рассмотреть нормально больше я ничего не успела. Алмер наконец догнал меня, сверкнул с упреком глазами и, схватив Орега под уздцы, потянул в сторону от главной аллеи прямо через парк.
– Что же ты творишь, Мунна! – прошипел он, когда нас уже не должны были слышать. – Хочешь разорвать мое сердце в клочья?
Меня с новой силой накрыло стыдом, и, избегая визуального контакта, я невольно обернулась, снова натыкаясь на так и застывших посреди дороги аниров. К ним уже подъехал один из распорядителей праздника, судя по всему, желая приветствовать и указать дорогу, и я теперь со стороны могла увидеть, как смотрится изысканно одетый мужчина нормального сложения верхом на великолепной чистокровке напротив этих… М-да, пожалуй, тут отец прав: они выглядели неуместно тут, какими-то устрашающими чужеродными валунами, неотесанными каменными глыбами, своим видом испоганившие вид изысканного великолепия дворцового парка. Внезапно один из аниров, особенно здоровенный, поднял руку и беспардонно ткнул в мою сторону пальцем, что-то отрывисто сказав распорядителю. Тот замотал головой, кланяясь и, похоже, извиняясь, но я не стала смотреть дальше и сосредоточилась на лице парня, который заставлял мое бедное сердце выскакивать из груди. И не обернулась даже тогда, когда сзади раздался грубый гортанный выкрик, а после – удаляющийся тяжелый стук копыт.