Я опустил голову и поцеловал ее груди. Каждую. Нежно. Обводя языком каждый ее сосок.
Карина выгнулась и жадно запустила руки в мои волосы, прижимая к себе еще сильнее. Мои руки, тем временем, гуляли по ее телу, тонкой талии и упругим мышцам.
- Леша….
- Боже мой, Карина… Я хочу тебя, - простонал я, вновь целуя ее в губы.
- Да, да, - выдохнула она мне в ответ.
Она была моей.
Моя девочка.
Я был ее.
Я был на ней.
Я любил ее.
Изогнувшись, Карина вжалась в твердый бугор моего мужского естества. С каким-то отчаянием, я приподнял ее, впившись своими губами в ее шею, будто изголодавшийся, искал кусок своего хлеба.
Наверное, Карина почувствовала, как пульсирует моя вена на шее и, как бешено, стучит мое сердце. Я взял ее руку и поднес к своей плоти, твердой и пульсирующей настоящим желанием обладать ею. Девушка улыбнулась. Похоже, ей нравилось все, что сейчас между нами происходило.
Карина утонула в силе моего тела. Северова издала стон и хрипло произнесла:
- Люби меня, люби меня…
- Ты уверена в этом?
- Пожалуйста, Леша!
Она снова провела ладонями по моей груди, коснулась языком моих сосков, затем я оторвался от нее, оказавшись между ее стройных бедер. И с какой-то осторожностью вошел в ее разгоряченное тело.
- Боже, да, - закричала девушка, не скрывая удовольствия, какое она испытывала в тот момент. Я не спешил, продолжая ласкать ее бедра руками, хотя жаждал быть в ней еще глубже.
- Как хорошо, - прерывисто шептала Карина, с каждым моим толчком в ней. Я вновь навис над ней. Отбросив всякие остатки застенчивости, она просунул руку между нашими телами и остановилась там, где они соединены. Мое сердце едва не выскочило из груди от ее прикосновения.
Ее рука доставляла мне столько же удовольствия, как и ее лоно. Я уже не помнил себя от волны полученного удовольствия. Я зарылся в ее шею носом и губами, лаская ее мочку уха.
- Да, люби меня… Люби меня… Да… - шептала она, постанывая подо мной.
Потом я долго терзал губы Карины, проникая в ее рот своим языком.
Она обволакивала меня, как туман ранним утром обволакивает землю.
Ни с одной из девушек мне не было так хорошо, как с ней.
В тот момент я понял, что отныне во мне появилась огромная потребность в Карине. Если она уйдет, я не знаю, что буду делать.
Мы закончили одновременно.
Когда Северова, уставшая и изнемождённая, откинулась на подушки, а мое мужское достоинство, горячее, твердое и влажное, прижалось к ее бедру, она открыла глаза и улыбнулась.